— Но как вы это сделаете?
На какой-то момент мелькнула уверенность в том, что лучше потерять глаза, испытав при этом адскую боль, нежели лишиться способности что-либо чувствовать. Но это бесследно прошло — коготь, словно лезвие ножа, покачивался у левого глаза.
— Повернитесь спиной! — приказал Красноглазый.
Алекс подчинился, думая лишь о том, как уберечь глаза.
— Тебе не будет больно, — странным голосом произнёс Красноглазый, вдруг перейдя на «ты».
Алекс почувствовал, как пальцы проникли ему в затылок. Боли действительно не было, хотя когти копошились
Алексу стало противно. Ни боли, ни страха, никаких других чувств. Лишь противно — до тошноты.
Красноглазое существо внезапно вскрикнуло.
В голове у Алекса четыре когтя сошлись в одной точке, и он потерял сознание…
Выйдя из дома, Алекс едва не наткнулся на сидящего у тротуара нищего музыканта. Он не обратил на него внимания, ища глазами такси. Оборванец, игравший на скрипке, отложил инструмент и повернул к нему голову. Алекс равнодушно взглянул на него. У нищего музыканта не было глаз. Пустые кровоточащие глазницы человека в лохмотьях никак не подействовали на лысого сорокалетнего мужчину в безупречном деловом костюме. Вот уже трое суток он не испытывал никаких эмоций.
Нищий неожиданно засмеялся. Алекс никак не отреагировал на его смех и поднял руку, заметив такси.
— И ты туда же, — издевательским тоном произнёс человек без глаз. — В этом квартале скоро не останется ни одного нормального человека.
Такси затормозило рядом.
— Они не знают, что можно убивать, — сказал нищий, обращаясь к лысому полному мужчине. — Но им этого и не надо. Зачем пачкаться о людей? Люди сами себя уничтожат.
Алекс забрался в салон, и такси рвануло вперёд.
— Всё до смешного просто, — продолжал человек без глаз, ничуть не смущаясь того, что мужчина, с которым он заговорил, уже уехал. — Они берут то, что им необходимо для жизни в нашем мире. Берут у людей, которые отдают им это сами, чтобы спасти свою шкуру. Это уже началось. Скоро мы исчезнем сами собой. Без чувств человек, как машина без горючего, не двинется с места, будет стоять и ржаветь. Ни один мужчина не станет заботиться о своей женщине, потому что не будет любить. Ни одна женщина не станет выхаживать ребёнка, потому что не будет знать счастья материнства. Ни один ребёнок не доживёт до совершеннолетия, потому что не будет знать боли и страха. Люди станут дохнуть тысячами от голода, увечий, от потери инстинкта самосохранения и отсутствия сострадания со стороны окружающих. Нам недолго осталось. Совсем мало.
Человек без глаз громко засмеялся. И снова взял в руки скрипку.
Ирина Комиссарова
РЫЖИК
Любимое развлечение соседа — перехватить меня на подходах к подъезду и завести деловой разговор. «Вот ты как человек науки…» Я начинаю тосковать. Обороть дедово «хочу всё знать» по-быстрому невозможно. Он любознателен, как пингвин. «Я биолог, Пал Петрович, — вяло бубню я. — Моя специальность — микология. Я же вам объяснял. Грибные культуры, понимаете? Хотите, на досуге расскажу вам о фармакологических характеристиках пенициллина или о том, в каких лекарственных препаратах используются высушенные пивные дрожжи? Но мне ничего, ровным счётом ничегошеньки не известно о причинах глобального потепления». Петрович щурится, словно видит меня насквозь. «Знаю я тебя, — говорит его ухмылка. — Как художник художника». Петрович сам человек науки. Аномалист. Исследует, то есть, аномальные явления. Но экспертное мнение имеет обо всём. Хотите за микологию? Будет вам за микологию. Его щетинистые щёки подрагивают.
— Жиздренский район, — скрюченный палец поднимается кверху. — Калужская область. Потерпел аварию объект. — Кожа на лбу Петровича многозначительно бугрится, и я понимаю, о каком объекте речь. — Я туда ездил на прошлой неделе.
Ну и славно.
— Пал Петрович, — начинаю я, — давайте потом. Я сегодня толком не обедал…
— Плесень тебе привёз, — прерывает он меня, и я опешиваю.
— Не понял.
Петрович тащит из пиджачного кармана пластмассовый стаканчик из-под йогурта, и я вытягиваю шею, заинтригованный до чрезвычайности. Вместо йогурта в ста-кашке обнаруживается кусок не-пойми- чего, покрытый плотным слоем микромицетов. Ярко-рыжий плесневый налёт, с ходу затрудняюсь определить подвид. Похож на аспергиллус, но цвет не лезет ни в какие ворота. Тяну стаканчик из Петровичевых рук. Аномалист довольно улыбается.
— После аварии, — объясняет он, и в голосе его звучит торжество, — осталось пятно сто на сто метров и эта вот самая субстанция. Смекаешь?
Смекаю. Мораль должна быть, мон шер. Непростая, значит, «субстанция»-то. Впрочем, любопытный рыжик, не могу не признать. В лаборатории разберёмся, что за зверь.
Если старик раскопал мне материал на кандидатскую — торжественно клянусь, что буду до конца жизни безропотно точить с ним лясы у подъезда!
Провёл полный анализ, перерыл кучу справочников — ничего похожего на мой рыжик не нашёл. Хватаюсь то за микроскоп, то за кофе. Красные бусинки, которые я поначалу принял за необычно крупные перитеции — шарики-размножарики, судя по всему, таковыми не являются. Нет придатков, нет мешочков- аскусов: а на нет и споры нет. Мицелий сильно ветвящийся, клеточный. По роду продолжаю пока условно относить рыжик к аспергиллусам, хотя оснований для этого вижу всё меньше. Красавец не только ярок, он ещё и люминесцирует — то слабее, то сильнее, в зависимости от субстрата, среды, а иногда и вовсе непонятно отчего: свечение настолько неравномерно, что трудно разобраться, на что гриб реагирует и как. Размножается плохо. Точнее, никак не размножается. Жаль. Пожалуй, придётся мне самому ехать под Калугу.
Скоро засяду за статью. Уже начал набрасывать план в голове. Речь идёт не просто о новом виде, но о целом новом классе. Шеф нарисовал на листе бумаги Чебурашку и заверил, что фонды на дальнейшее тестирование будут выделены. Если удастся извлечь из рыжика какую-нибудь фармакологическую пользу, проблема финансирования вообще отпадёт. Мысленно скрещиваю пальцы.
Под Калугой был, «место аварии» видел. Налёт рыжика занимает большую площадь, причём, похоже, ему всё равно, на чём гнездиться: он покрывает листья деревьев, подобно милдью, но прекрасно чувствует себя и на земле. Почва не заболочена — вообще, влажность довольно низкая: то ли рыжик удивительно неприхотлив, то ли условия его жизнедеятельности сильно отличаются от тех, что требуются его собратьям. Попытал местных на предмет, давно ли подобный вид плесени наблюдается в округе.
