Детеныш Ксюха — новенькая в группе. Ее папа так и сказал Софье Вячеславовне:
— Вот вам детеныш Ксюха.
Софья Вячеславовна не обрадовалась — у нее и так было тридцать четыре ребенка в группе. Слишком много! Перевозбуждаются, шумят. Еще хорошо, что от “Маугли” засыпают. Текст сложный для пятилеток, поэтому приходится каждый раз его читать перед сном.
— Откуда оно взялось все? — то и дело спрашивала у всех детеныш Ксюха.
— Рыбы вышли на сушу, когда им стало воздуха не хватать, — на ходу объяснила Софья Вячеславовна.
Ксюха в свои пять лет в каждой Божьей луже на прогулке смотрела на свое отражение. Еще она переназвала многих детей в группе: Дашу — Дахой, Рому — Ромахой, а Наташу — Натахой.
С Натахой она подружилась. Бегут, кричат: мол, Вадик хочет целоваться!
Софья Вячеславовна посмотрела: Вадик играет экскаватором, меланхолично так.
— Ну что вы, девочки, наговариваете на него! Он играет экскаватором.
Раздался рассудительный голос Вадика:
— Я им сказал, что поиграю, а потом уже буду их догонять.
Н-да, подумала Софья Вячеславовна, для Вадика первым делом самолеты, ну а девочки, а девочки потом. А они уже трепещут все!
— Мой брат по телевизору смотрел голых женщин, а папа вошел — он их под мультики спрятал, — сказала Натаха.
Надо срочно сменить тему, подумала Софья Вячеславовна и спросила у Вадика:
— А ты вырастешь — кем будешь?
— Миллиардером.
Ничего себе — сменили тему! У Софьи Вячеславовны и так денежные проблемы: свекрови предстояла операция — ногу отнимут… Нужно платить ночной сиделке, а зарплата такая… такая… Хорошо, что пора на прогулку, и направление мыслей у Софьи Вячеславовны сменилось само собой.
Их детский сад был на самой окраине Перми, напротив через дорогу — уже лес. И вдруг на прогулке увидели они зайца — он вышел на опушку и замер.
— Это кто — маленький олень? — спросила детеныш Ксюха. — Все смотрите-смотрите: маленький олень!
Почему-то в этот миг Ксюха стала очень дорога Софье Вячеславовне.
Но однажды за Ксюхой никто не пришел. Софья Вячеславовна забрала двух своих сыновей в других группах, и все вместе они поплелись домой к Ксюхе, там было закрыто, но соседка согласилась взять девочку до прихода кого-нибудь.
На другой день в ответ на “Доброе утро” детеныш Ксюха буркнула: “Недоброе” — и целый час потом сидела в туалете, плакала и ничего не говорила. Лишь перед сном сказала Софье Вячеславовне:
— А в воскресенье я поеду к папе в гости!
Так стало понятно, что ее родители развелись.
— Вот и хорошо!
— А что хорошего! До воскресенья еще три дня.
— Ну, подумаешь — всего три дня!
— Софья Вячеславовна, ждать три дня — это очень других три дня!
На следующий день Софья Вячеславовна объясняла детям (по программе), что такое горение, какую роль играет тут кислород.
Она принесла две разных банки и две одинаковых свечи. Зажгла и закрыла банками. Ну, ясно, что в большой банке свеча горела дольше, потому что кислороду больше.
Повторила опыт, повторила словами. А теперь — проверка: все поняли, что такое кислород?
— Кислород — это лимон, — сказала Ксюха.
— Почему лимон?
— От лимона — кислый рот…
Все понятно: девочка не может никак сосредоточиться — думает о своем.
На следующей неделе детеныш Ксюха начала вообще бить детей, скоро стала так агрессивна, что ударила по голове Вику. А Вика росла без папы, мама у нее — пьющая, и Вика до сих пор знак “плюс” называла “скорая помощь”. И хохлому от палеха отличить не может. Раньше требовали, чтоб дети перед школой отличали Брежнева от Ленина, а нынче — чтоб хохлому отличали от палеха. Но ладно уж — Бог с ней, с хохломой, дни недели Вика запомнить не может.
Софья Вячеславовна говорит, что на прогулку не пойдут, пока не скажут, какой сегодня день недели. Так Вика еще ни разу не назвала правильно… Но она не унывает; даже если что-то не поймет, то с улыбкой спрашивает:
— Софья Вячеславовна, мы идем гулять?
— Нет, Вика. Мы идем на гимнастику.
