Из класса выглянула Расисим:
— Очень ждем вас! Сколько у меня проблем с вашей Настей! Девочку от всего тошнит. Надо лечить ребенка, раз взяли...
Молчаливый хор всеобщего осуждения стукнулся в уши Свете. А может, давление подскочило.
— Предложения Настя никогда не заканчивает! И откуда она знает, что такое девственная плева?! — уже гулаговским голосом вопрошала Расисим.
Света начала про то, что ничего плохого нет в интересе ребенка к устройству своего... своих органов. Настя хочет определиться. Нас ведь раздражают люди, которые не определились в половом отношении. Женственные мужчины, например. Соловейчик в своей книге пишет, что... Цитата убеждала сильнее, чем слова живого человека. На Свету уже смотрели с уважением. Сталинизм ядреный. Мнение, пропущенное через цензуру печати, их сразу покоряет, думала Света.
Когда выходили, отчим Лады подал Свете пальто и предложил пройтись пешком две остановки — до дома.
— Вы выглядите как студентка, — сказал он при этом.
— Просто пальто с пелериной. Нет денег на новое... А вообще-то Пушкин считал, что каждый должен выглядеть на свой возраст... — Света смолкла, она вдруг поняла, откуда ей известна фамилия Куницын, — это был один из учителей Пушкина в Лицее. — Смотрите: позы деревьев совсем человеческие под тяжестью снега.
“Вольф, Рудольф, Адольф?” — пыталась она вспомнить немецкое имя отчима Лады.
Было скользко, и отчим Лады предложил Свете руку, она с облегчением приняла помощь. Рудольф, кажется! Он не немец, а просто мода ведь на красивые имена была тогда... По батюшке Потапыч.
— Лада растет такая обидчивая у нас! — сказал он, как бы прося какого-нибудь педагогического совета.
— Но она же меланхолик.
— Нет!
— Разве холерик?
— Нет!
— А кто?
— Нормальная!
Света поняла, что преувеличила знания попутчика.
— Светочка! — донесся знакомый голос. — А еще один поэт писал, что женщины светолюбивы... Они тут по ночам гуляют, понимаете ли!
Это был Лев Израилевич с красной повязкой на руке — в составе дружины заставляют ходить по улицам: без пяти минут доктор наук — и в дружину! Как только не стыдно этой действительности! Так примерно говорила Света, знакомя его с попутчиком: отчим Лады это! Какой такой Лады, Лев Израилевич ничего не понял, но на всякий случай пообещал, что Мише ничего не скажет.
Мама Лады
Как-то Настя заявила:
— Мама Лады купила б мне джинсовый сарафан, да! Она говорит: нет времени, а то бы они оформили меня к ним жить. Чтоб с Ладой вместе жила.
— Ну! Как? Помнишь, у них картина эта с волчатами. Три волка на луну воют. Еще лунный свет мастерски... Как с волками жить? По-волчьи выть, что ли? — Света машинально осуждала людей, повесивших такую картину.
— Просто у мамы Лады нет времени меня оформлять... А то б они взяли меня и любили, как родную! — твердила свое Настя.
— Перестань говорить ерунду, Настя. Ты прекрасно знаешь, что все это сочинила сама! — грозно заявил Миша, которому хотелось спокойно почитать.
Но Настя упрямо стояла на своем: серьезно, мама Лады ее полюбила, хочет взять, но вот только оформлять долго, ей некогда!
— Мы поможем быстро оформить! — не выдержала Света. — Пошли!
Миша отвернулся к стене, показывая, что он в этом спектакле участвовать не хочет. Поздно уж очень. Но Света быстро оделась, а Настя зачем-то спрашивала у Сони, где ее фломики. С собой хочет фломастеры? Ну и ну!
— Говорю вам: на ночь глядя не ходите! — простонал Миша с дивана. — Настя хочет счастья, она и подождет до утра.
Про себя он твердил народную мудрость вроде того, что утро вечера мудренее и сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит.
— Нет, она не выдержит до утра! — взвизгнула Света. — Ты хочешь оттянуть Настину счастливую жизнь до утра, ну и ну!
Про себя она думала: Настя никогда ей не простит, если встать на ее пути к счастливой жизни.
— Да, не выдержу до утра! У них аквариум в кладовке двести кубометров, вот! — прокричала Настя.
— Ты сама там, Настя, будешь плавать! — захохотал Миша. — Но! Света, дай мне слово, что вернешься с тем же настроением, с каким ушла. Не хуже!
