открутить болт, удерживающий на месте один из элементов снарядного элеватора. Гайка поддавалась, но с трудом. Чтобы я делала, если бы не была дампиром? Наверное, как Лаэла, плевалась бы ядом и вынуждена бы была заниматься единственной доступной работой — очистке вырванных с боем у ржавых руин голема деталей от застывшего машинного масла и/или ржавчины. В результате многочисленных контактов с далекой от воды черной жидкостью городская эльфийка местами напоминала дроу, а по общей злобности характера легко бы прошла отборочный конкурс на верховную жрицу Ллос. — И ректор. У, мумия, с магическим метаболизмом, доберусь я до тебя…
— И что ты с ними сделаешь? — скептически осведомился Торкат, плохо гнущимися от усталости пальцами рисуя на соседнем с моим звене руну, должную очистить металл от ржавчины. Без подобной магической обработки довести деталь до приемлемого состояния было решительно невозможно. Может мой напарник пока и не великий мастер рун, но после подобных испытаний, вверена, некоторые из них он сможет сотворить даже в бессознательном состоянии или в виде зомби. Работа делалась уже не просто без участия разума, она стала рефлексом, столь же привычным как дыхание.
— Покусаю! Нет! Сожру!!! — мой крик души заметался по пещере, приспособленной то ли под ангар, то ли под свалку отработавших свое големов. На потерявшие способность, надеюсь временно, убираться клыки и изменившие цвет глаза никто уже и внимания то не обращал. Постоянный стресс и большие нагрузки сделали из трех недоученных магов нечто, способное загрызть даже демона. Ну, вот просто так. От «доброты» душевной. Да и спустя пару часов работы я не сильно-то и выделялась, мои друзья, перепечаканные маслом, с содранной местами кожей, свежими подпалинами от демонтированных кристаллов Силы поголовно выглядели как коренные жители преисподней.
— Я буду подавать соус, — откликнулся откуда-то сверху из недр разбираемой орудийной башни Гроткар. Ему, как официально наиболее сильному из нас досталась самая тяжелая работа. Разбирать броню на листы, из которых ее когда-то склепали. В час гном умудрялся отодрать примерно три четверти броневой пластины. А весь «Лист» он смог бы обработать разве что лет за сто. К середине второй недели практики я, как и все мои товарищи по несчастью, остро сожалела о нехватке бранных выражений в известных им языках. Человеческая, гномская и эльфийская брань стала уныло однообразной уже на третий день работы. Для полноценного описания сложившейся ситуации хорошо бы подошел гоблинский, в котором по слухам приличных слов вообще нет, но его никто не знал. А жаль.
— Паааберегись!!! — с грохотом и скрежетом откуда-то сверху на мою многострадальную голову посыпались целые хлопья ржавчины, больше напоминающие каких-то странных мотыльков, а мгновением позже мимо пролетело что-то неразличимое в полутьме ангара, разгоняемой только налобными светляками и находящимися где-то под потолком заклятыми светильниками. Сдвоенный звяк, раздавшийся откуда-то снизу, и сдавленное оханье Лаэлы заставили всех остальных, включая меня, бросить инструменты и чуть ли не прыжками, расстегивая страховочные ремни, буквально скатиться с брони поверженного древнего гиганта.
Стоящее рядом с полуоплавленным колесом, больше похожим на поставленный на ребро каменный жернов, большое монументальное корыто, склепанное из кусков брони какого-то голема было на половину пустым. То есть — еще несколько секунд назад оно было полным керосина, или той жидкости в которую превращается керосин если в нем третьи сутки подряд отмывать и отскребать ржавые обгоревшие детали. Отсутствующий объем этой буро-черной жижи наблюдался вокруг, на опорных поверхностях голема, на каменно полу ангара и на взъерошенной, мокрой как мышь фигуре.
Облаченная в мешковатый комбинезон, со свисающими сосульками вместо копны медовых волос когда-то сбегавших подобно водопаду на плечи, Лаэла бросила взгляд на моментально появившихся спасателей и…
И разрыдалась…
— Ну и чего это было? — мрачно поинтересовалась я у Торката, в то время как его брат успокаивал свою напарницу, впавшую в истерику. Магичка хныкала как маленькая девочка, грозилась непонятно кому страшными эльфийскими карами и почему-то упорно не желала выпускать из рук слегка погнутое и местами ржавое, но все еще достаточно острое долото монументальных размеров, а кузнец рун прыгал вокруг нее кривоногой бородатой бабочкой и пытался промокнуть стекающие с девушки на пол ангара мутные потоки. Хотя, на мой взгляд, перворожденную от жуткой смеси проще было отжать.
— Я точно не уверен, — гном склонился над мутной жижей, оставшейся в корыте и, зашарив в ней руками, вытащил на свет добычу, — но похоже книппель.
— Чего? Да ты спятил!
Вместо ответа мне под нос сунули два куска железа, соединенных цепью. Я внимательно осмотрела причину катастрофы и была вынуждена признать правоту своего оппонента. Действительно передо мной был устаревший демоны знают когда снаряд, применявшийся раньше на море для уничтожения корабельных парусов и такелажа.
— И откуда он здесь? — озадачился Гроткар, убедившись, что эльфийке больше не грозит захлебнуться в стекающей с макушки на нос жидкости.
— Это я тебя бы спросить хотела, — мое пожатие плеч и недружелюбный взгляд заставили подгорного жителя насторожиться. — То, что забытый книппель нашелся, это ладно, он ведь не взрывается, могли тут оставить. Откуда он тут тоже не велик вопрос, Лист мог использоваться как мобильный форт береговой обороны. Но как ты эту дуру уронить-то умудрился?!
Мой гневный возглас заставил гнома смутиться, бросить взгляд на похожую на жертву магических экспериментов сумасшедшего колдуна Лаэлу полный сострадания взгляд и сбивчиво начать оправдываться.
— Ну, я это, — начал объяснять он, отчаянно жестикулируя. — Дошел до пушки, стал смотровую щель курочить, а тут лист на пол как грюкнется! А из него как посыплется! Меня аж по колено завалило, а эта штуковина как покатится!
— Так, почему не работаем! — грозный рык капитана Брыльски, не вовремя заглянувшего к нам на огонек разнесся по всему ангару. — И почему личный состав в таком виде? Эй, дивная, ты что, свинарник собственной прической помыла.
Лаэла вздрогнула, как от удара бича и уставилась на полуорка. В глазах ее загорелся недобрый огонь. Представители народов, позабывших истоки вражды, но сохранившую взаимную нелюбовь несмотря на прошедшие сотни и тысячи лет посмотрели друг другу в глаза. И военный, медали которого явно были боевыми, дрогнул. В глазах его оппонентки это было как приглашение к атаке. Вообще-то общественное мнение считает эльфов физически слабым народом. При этом тот факт, что нежная перворожденная дева в древности натягивала лук, который некоторые орки и согнуть то не могли, почему-то упорно игнорируется. Раньше, чем братья гномы с моей помощью успели повалить впавшую в ярость девушку, она успела метнуть в капрала долото, четыре гаечных ключа, ледяную стрелу, монтировку, проклятие разжижения крови, две щетки, ведро и Гроткара. Последний впрочем, далеко не улетел и шмякнувшись об пол носом вернулся в кучу — малу, центром которой стала резко свихнувшаяся эльфийка. В конечном итоге численный перевес все-таки сыграл свою роль и мы ее скрутили.
— Ну, вы даете, — полуорк сел там, где стоял. Одна из медалей на его груди светилась, постепенно угасая, а воздушный щит, сотворенный наградным артефактом и остановивший гряд снарядов медленно истаивал. — Это чего такое? Нападение на старшего по званию?
Кажется, адепт артефакторики и по совместительству заместитель командира батальона штурмовых в чине капитана до сих пор не мог поверить в то, что случилось.
— Пока да, — серьезно сказала ему я, взвешивая в руке так и не выпущенный книппель. — Но мы еще думаем, не превратить ли его в мятеж.
От ласкового тона, которым обычно признаются в любви и самое главное совсем не согласовывающегося с ним смысла сказанной с томным придыханием фразы у Брыльски перехватило дыхание и единственное что он смог сделать это захлопать удивленно глазами.
— Господин капитан, у нас все больше и больше возникает подозрение, что то чем мы занимаемся ни в коей мере не напоминает ту обзорную практику на которую нас направили.
Лаэла каким-то чудом смогла освободить одну руку из переплетения братьев-гномов. В воздухе блеснули длинные обломанные ноги, на которых вместо маникюра было масло и упали вниз. Затем еще раз и еще. Живой барахтающийся клубок подтягивался к тому, кто направил четырех магов-студентов на эту
