Коломейцевым, добрались ли до первой базы.
Посёлок Новоземельский, Байкал.
Тем временем, оба бойца уже подруливали к знакомому белому пляжу. На шум мотора лодки сбежались практически все обитатели первого лагеря, или уже как и Белая Речка, вполне себе посёлка. Тут периметр поселения также был отстроен частоколом, поставлены башенки, сделаны двое ворот – в сторону Байкала и по направлению течения Ангары. Поставлен кирпичный ангар, куда таскали хорошую глину с речушки в двух километрах от посёлка, конечно, она была не так хороша, как на Белой Речке, но всё же для кирпичей и черепицы она годилась вполне. Смирнов принял бойцов в только что отстроенной, просторной избе, где была жарко натоплена печь. Так, что пришлось стаскивать верхнюю одежду, садясь за стол. Смирнов без помощи туземцев наладил в посёлке рыбную ловлю и охоту, так что еды хватало, да и запасов пока оставалось немного. Он всё сокрушался, что де, нету овощей на рассаду, да как хорошо бы организовать огородики и свинарник.
– Что-что, но вы, полковник, в председатели колхоза сгодились бы! – Пошутил профессор Радек, уже давно пришедший в себя, после глубокой депрессии.
– Николай Валентинович, рад что вы уже шутите!
– А что, Пётр, дальше убиваться смысла не было, будем жить.
– Парни, вы давайте не шуткуйте, а выкладывайте, не так просто же примчались под вечер. Лясы поточить и потом можно будет.
– Короче, – начал Карпинский, – держитесь мужики! Объявились тут русские казачки на Ангаре, конец нашему милому затворничеству настал.
Все присутствующие за столом раскрыли рты, тяжёлая пауза держалась довольно долго. А потом посыпались вопросы. Карпинский отдувался за двоих, а Ванька, тем временем, уплетал солёную рыбу. Оставив посёлок под начало сержантов Зайцева и Васина, Смирнов, Петренко и Радек, за шиворот оторвав Коломейцева от рыбы, погрузились в моторку и отбыли на вторую базу, чаще именуемую Белой Речкой, в багровом свете вечернего солнца.
В Белореченский посёлок моторка пришла в закатном сумраке, на башне уже горел маяком огонь, а на ночное патрулирование периметра посёлка выходили три тройки морпехов. Казаки, отоспавшись днём, уже попарились на славу в бане и сейчас сидели у костра в центре посёлка.
– Где Вячеслав? – спросил Смирнов у бойца на воротах, установленных между двумя башенками у входа в посёлок со стороны причала на реке.
– Женька! – Тот крикнул в приоткрытую дверь на нижнем ярусе более крупной башни, – проводи полковника к Вячеславу. Они с сотником в избе сидят, как из бани вышли.
Смирнов, пересекая внутреннюю площадь посёлка удивлённо мотал головой, насколько же здесь стало многолюдно. Отовсюду доносится говор и детские звонкие голоса. – А это что? – Смирнов указал на груду тряпья у костра, которую палками поддевали и кидали в огонь.
– А-а, Андрей Валентинович, это сейчас тунгусов после казачков в баню запускаем группами. Сегодня у нас банный день получается, у туземцев просто блох много, да и пахнут они того… не очень. А тряпьё их Вячеслав приказал сжечь к чёртовой матери, чтобы заразу не разносить. Потом и чумы их разберём в костёр, чтобы в посёлке этого добра не было. Вон у них два барака есть, пускай обживают, там места навалом.
– А одежда как же? У них есть разве ещё?
– Есть, есть. Меха у них есть, кожа тоже, ткани имеются, кое-чего мы подкинем. Пускай шьют, сидят. Зато чесаться не будут.
– Как с мылом?
– Есть немного, варят. Но нам жира надо больше, тунгусов растрясём на жир, – улыбнулся Евгений и видя удивлённое лицо полковника, добавил:
– В смысле на материал, зверя какого, например.
Спустя пару минут Лопахин указал Смирнову на крупный дом, стоящий в центре посёлка:
– А вот мы и пришли, кстати – это изба Вячеслава, местный сельсовет, – хихикнул Лопахин.
Стоявший у крыльца бородатый мужик, увидев Смирнова, метнулся в избу и сразу оттуда вышел Вячеслав с Кабаржицким.
Смирнов душевно обнялся с Соколовым и обменялся рукопожатием с Владимиром.
– Тут такая штука, Андрей, я почему с тобой хотел переговорить заранее… Потому что, Владимир правильно указал на то, что мы не можем рассказывать о том, что с нами произошло.
– Что ты имеешь в виду, Андреич?
– Короче. Смотри сам – как ты будешь объяснять путешествия во времени и пространстве современникам первого Романова на троне?
– Нас сочтут за шарлатанов, а хуже того – за сектантов или еретиков. – Вставил Кабаржицкий.
– Ну и что вы предлагаете? – Смирнов был совершенно сбит с толку.
Владимир с Вячеславом принялись на пальцах рассказывать их легенду.
Минут через семь-восемь, полковник, наконец, уяснил основные тезисы выступления дуэта.
– Уф, Андрей Валентинович, с бойцами и то проще вышло, – улыбался Владимир.
– Дык, мне положено знать больше! – Воскликнул полковник.
– Ну смотри, Андрей, не заговорись теперь с сотником.
И троица вошла в избу. Разговор был долгий, закончили далеко за полночь, когда уже в посёлке спали все, кроме часовых и дозоров вокруг стен. Смирнов и Бекетов остались весьма довольные взаимным знакомством и заключили устный договор о дружбе, если можно так выразится. Больше говорили о сотрудничестве и положении русских служилых и вольных людей в Сибири, стараясь огибать острые углы вопросов Бекетова об их государстве. Отделывались общими фразами и туманными объяснениями, что де, далека страна наша. Смирнову пришлось описывать местность Аляски, западной Канады и северо-запада США, описывая мифическое государство беглых новгородцев, больше упирая на скудость почв, отсутствие драгоценных металлов и особенно пушного зверя. Что де, в Сибири оного во сто крат больше.
– Стало быть Сибирская землица вас тоже привлекает, а говорили что ясак не собираете? – насторожился Бекетов.
– Я думаю, что земли и её богатств тут всем хватит, – ответствовал Смирнов.
– Так-то оно так, но ить иные казачки так не станут рассуждать. А хватятся за пищали да сабли.
– Ну а на других казачков у нас и свои пищали есть. – Хитро прищурив глаз, отвечал полковник.
Бекетов кивнул. Далее разговор пошёл в более конструктивное русло, Бекетов должен был разграничить территорию сбора ясака. Смирнов неожиданно для остальных, принялся с жаром участвовать в обсуждении этого вопроса. Сошлись на том, что точкой разграничения сторон станет место впадения в Тунгуску, как Бекетов называл Ангару, реки Уды, где он в последний раз получал ясак и приводил туземцев в московское подданство. Смирнов обязал увязать факт прохождения линии границы с тем, что казаки должны держать поселение на линии разграничения. Иначе, граница пройдёт по первому жилью енисейцев. Сотник обязался до снега соорудить на Уде острожек, а Вячеслав обещал ему в этом помочь. Смирнов спросил о капусте, а особенно интересовался поросятами, может ли атаман привезти им такой подарок? Бекетов вяло кивал, Смирнов это заметил и объявил сотнику, что мы мол, отплатим не только помощью в строительстве острожка.
– Сейчас! – воскликнул он и выскочил из избы, оставив озадаченного сотника в ещё полном недоумении. Вячеслав и Владимир поглядев друг на друга в унисон пожал плечами. Несколько минут спустя Смирнов вернулся с торжествующим блеском в глазах и с большим чехлом за плечом.
– Вот!
– О-о, Андрей, ты свого 'Ижака' отдашь? Мы же хотели пострелять как-нибудь вместе! – Воскликнул Вячеслав.
– Ничего, постреляем из чего-нибудь другого.
– Да, твоя любовь к хрюшкам дорого нам стоит! – Рассмеялся инженер.
Тем временем, Бекетов не сводил глаз с чехла, угадывая в нём очертания оружия.
– Нравится такая игрушка, Пётр Иванович? Да, уж! Отличная штука, класический вариант, плюс
