То ли вежливые, то ли насмешливые,
просят грамотно, не дерзя,
и отказывать вроде нельзя.
И вот тут-то эта Нина,
да едва ли не звеня,
говорит: а вы, мужчина,
заночуйте у меня!
А товарища у Нинки можно будет разместить,
там немного потеснее, но найдется угостить.
И ко мне, едва ль не впервой.
Я обмяк, как куль неживой.
– Выгоняй, – мне она, – тягача из стойла,
помоги мужикам, дело-то простое.
…Дождь, как был, растет стеною.
Эти два пошли со мною,
эти две надели боты,
прикрутили лампочку,
как всегда после работы,
запирая лавочку.
А жили обе Нины
в домишке – два крыльца,
без мужа, без сына,
без брата, без отца.
4.
На шоссе никого. Над шоссе никого.
Тихо, слышно, как небо клонится,
и над ним беспредельное ого-го,
как далекая чья-то конница.
Где стояла машина – машины нет,
только виден глубокий зубчатый след,
фары тычутся, тьма смыкается,
ничего в ней не отыскается.
И полночи рыскали наобум
по проселкам, полям, обочинам,
по деревням пустым, как похмельный ум,
по урочищам скособоченным.
В городок заехали – никого,
городок проехали – ничего,
фонари горят, тьма не пятится,
ерунда, лабуда, невнятица.
Грузовик – он все-таки не пятак
из кармана выпасть за просто так!
Ночь гудит, как большой арбуз.
Мы застряли в нем вместо косточек.
– А везли-то вы что? – Груз.
…Итальянских партию кофточек.
5.
Если к Нине подобраться под окно,
нам покажут деревенское кино.
Окна кроткие участливо горят,
а под ними разговоры говорят.
Пьют без крайности, скорей соображают.
Да картошечку с селедкой уважают.
А один шофер с гитарой, а второй шофер сердит,
Нинка старшая у стеночки колодою сидит,
как слабый пол,
и глазища в пол.
Нинка младшая хлопочет
и посудою грохочет,
и не хочет, а хохочет, будто вся набекрень,
а шофер, какой не старый,
развлекается с гитарой,
то эдак трень, то другое: брень,
будто мог бы сыграть, да лень.
А по стенкам картинки с актрисами
белотелыми, белобрысыми,
обольстительными, невеселыми,
в длинных платьях со спинами голыми
(только Нинка наша
этих много краше).
В общем, все, чтобы культурно отдыхать.
Жалко только, разговоров не слыхать.
Старший что-то говорит тихо, убедительно.
Бабы слушают его так, что удивительно -
очень уж внимательно.
Похоже, занимательно.
Сквозь старинные герани,
через тюлевую муть
видно, словно на экране,
страшно руку протянуть -
все мигнет и кончится.
Но смотреть не хочется.
Неохота – ну вот и ладушки.
Погасили в дому огни,
покурили вот там на лавочке,
разошлись ночевать одни.
6.
