отец рассказывал о людях, охраняющих султановых наложниц. Еще отец говорил, что доступ мужчин в гарем строжайше запрещен, а Инди как раз сюда и забрел.
Он проскальзывает обратно во дворик и затаивается за колонной, дожидаясь, когда евнухи пройдут мимо. Но едва войдя во двор, они ставят корзины на землю, и один евнух дважды хлопает в ладоши. На зов приходят две женщины и уносят белье, пройдя всего в трех футах от Инди, а евнухи занимают место у входа в коридор.
Теперь придется искать другой выход. Женщины оставляют корзины с бельем в углу двора, и это наводит Инди на светлую мысль. Он стрелой бросается в альков, протягивает оттуда руку, хватает из корзины просторное сборчатое платье и через голову быстро натягивает на себя. Платье слишком велико, но Инди придерживает подол руками, чтобы не мести подолом пол.
Со своей короткой стрижкой он не очень похож на девочку, поэтому, убедившись, что никто не видит, выходит из алькова и начинает рыться в корзине, пока не находит что-то вроде косынки. Только накинув ее на голову, Инди соображает, что это предмет нижнего белья дородной женщины. Чертыхнувшись, он уже собирается положить находку обратно, когда прачки возвращаются. Скрывшись с глаз, Инди беспомощно наблюдает, как корзины уносят. Ладно, сойдет и это! Старательно повязав «косынку», Инди собирается с духом, чтобы пройти через двор наложниц.
Ему не по нутру ходить в женской одежде, но Инди знает, что его герой, недавно почивший путешественник Ричард Фрэнсис Бертон именно так и поступил бы. А раз это подходит Бертону, то сгодится и для Инди. Бертон был мастером маскировки, неустрашимым бойцом, наездником и спортсменом, да вдобавок говорил на двадцати девяти языках и наречиях. Он вдоль и поперек исходил холодные перевалы Афганистана, выжженные просторы к западу от Калахари, неведомые районы Центральной Африки и запретные города ислама. Он был ученым, основавшим английское антропологическое общество, переводчиком сказок «Тысячи и одной ночи» и исследователем мистических таинств. Он был знаменит тем, что переодевание в местные наряды не раз избавляло его от верной гибели. Если и есть кто-нибудь, на кого Инди хочет походить, когда вырастет, то это Бертон, и сейчас Инди представился шанс испытать себя.
Больше ждать нельзя. Он выходит из алькова и через двор идет к дальним воротам. Никто не говорит ему ни слова, но дойдя до ворот, Инди с огорчением видит еще больший двор, где тоже томятся наложницы под присмотром еще более многочисленных чернокожих евнухов. Инди решает, что жизнь в гареме не по нему, и чем скорее он найдет выход, тем лучше.
Он шагает вдоль стены двора, держась подальше от евнухов и низко пригнув голову, как вдруг ему навстречу идет старуха. Прищурившись, она взирает на него с отнюдь не праздным любопытством. «Вот не было печали», – думает Инди, высматривая способ уклониться от встречи. Открыв первую попавшуюся дверь, он заходит внутрь.
С первого же взгляда на полураздетых и совсем раздетых женщин Инди становится ясно, что он попал в общую баню. Бросившись назад, Инди тут же натыкается на старуху. Та крепко берет его за плечо.
– Вы хотите помыться, юная госпожа? – спрашивает старуха.
Познания Инди в турецком языке пребывают в зачаточной стадии, но догадаться, что она сказала, нетрудно. Инди энергично трясет головой и пытается протиснуться мимо старухи. Однако она хватает его за руку и срывает нижнее белье с его головы.
– Кто ты?
– Я заблудился, – отвечает Инди по-английски. – Я был здесь с отцом, но он очень занят и не стал меня ждать.
Старуха выволакивает его из бани и конвоирует через двор. Движением руки подозвав к себе евнуха, она отдает ему приказ, и тот поспешно удаляется. Старуха подводит Инди к внушительным дверям, открывает их и подталкивает Инди в просторную комнату.
В центре зала журчит фонтан, вдоль стен выстроились стулья и диваны. Старуха указывает на стул. Инди садится. С его места сквозь приоткрытую дверь видна кровать под балдахином и затейливый камин в соседней комнате.
– Это апартаменты моего сына, – на безупречном английском говорит старуха. – Он султан, а мне даны султанские полномочия.
– Так вот где живет султан, в гареме? – изумленно спрашивает Инди.
Султанша хохочет.
– Позволь, я тебе растолкую. По обычаю, всякий мусульманский дом разделен на две половины: на гостевую, вроде этой комнаты, где мы с тобой сидим, и на гарем, то есть личные апартаменты, где проживает семейство. Разумеется, во дворце у нас весьма обширный гарем, ибо у султана большое семейство – четыре жены и множество наложниц, не считая прочих домочадцев.
Инди кивает. Ему доводилось слышать, что иной раз султаны держат в качестве наложников и мальчиков. Инди подобная участь не прельщает.
– Пожалуй, я лучше пойду, – говорит он, вставая и стягивая платье через голову. – Отец будет беспокоиться.
– Садись, – распоряжается старуха. – Найдется твой потерявшийся отец. Не всякому выпадает случай запросто потолковать с султаншей. Ты должен радоваться.
Катя безуспешно боролась со страхом. Связав друг с другом, их бросили в какую-то глубокую, темную нору. Инди давно уже не подавал никаких признаков жизни, и Катя уже начала побаиваться, что он впал в кому. Но теперь он что-то забормотал под нос и заворочался.
– Инди, ты что-то сказал? Ты меня слышишь?
– Я сказал, что рад был тут побывать, но отец, наверно, ужасно беспокоится за меня.
– Все в порядке. Ты оправишься, – отозвалась Катя. Инди бредит; остается надеяться, что это лишь на время. – Ты знаешь, где находишься?
Нелепый вопрос; она и сама не знает ответа. Но ведь надо же заставить Инди прийти в чувство. Пока что он вряд ли понимает, с кем связан.
Инди пребывал в замешательстве. Он взрослый и мальчик одновременно – какое-то ужасное несоответствие. Старуха рассказывает ему о странном турецком городе, а Катя что-то приговаривает на ухо.
– Ты знаешь, где находишься? – повторила Катя.
– Тебе следует там побывать, – вещала султанша. – Лава древних вулканов и тысячелетия выветривания сотворили диковинные образы. Обитатели долины вырубили себе в этих камнях весьма необычайные жилища, а вместо деревьев там тонкие шпили с лежащими на них огромными валунами.
– А как это место называется?
– Каппадокия. Запомни это название, молодой человек.
– Инди, ты меня слышишь? – встряла в разговор Катя.
Инди открыл глаза; дворец султана пропал, а сам Инди вернулся из детства и очутился в темном месте, чувствуя полнейший сумбур в мыслях. Будто в склепе – сыро, холодно, веет землей. Он сидит, прислонившись к чему-то подвижному, шевельнувшемуся в ответ на его ерзанье. Руки связаны за спиной, грудь обвита веревками.
– Екатерина!
– Тут я. Ты знаешь, где мы? – Ее голос раздавался у самого уха; Инди понял, что его связали с Катей спина к спине.
– В Каппадокии, – бездумно выпалил он.
– Как?
Инди смутился, все еще не нащупав грань между реальностью и галлюцинациями. Впрочем, наркотики уже теряют власть над ним.
– По-моему, мы в Каппадокии, а эти люди из корпуса янычар.
– Мне это ни о чем не говорит.
– По-моему, это означает, что мы в большой беде.
