– Должен вам сообщить, мисс, – сказал старпом, – что властью, данной мне служебной инструкцией, я могу поступить и вопреки желанию пассажира в случае, если поступки последнего могут привести к угрозе его личной безопасности или безопасности судна!
– Ого! – удивилась «белая леди», – и как ты догадался, что я могу быть опасна для корабля?
«Да она же просто не в себе, – подумал Тэнгр. – Великие предки, только сумасшедших мне не доставало… Главное, не раздражать ее…»
– Вы сразу показались мне необыкновенной женщиной, – сказал старпом совершенно другим тоном. – Если хотите, мисс, я могу показать вам некоторые служебные отсеки. Провести, так сказать, индивидуальную экскурсию…
– Это другое дело, – откликнулась блондинка. – Вижу, что китаёзы тоже бывают сообразительными. Только учти, желтопузик, я не женщина, я – гинедроид!
– Как вам будет угодно, мисс, – улыбнулся Тэнгр. – Не угодно ли будет осмотреть оранжерейный отсек? Там мы выращиваем самые лучшие сорта роз…
– Засунь себе эти розы знаешь куда?! – разозлилась «гинедроид». – Покажи мне лучше, где тут у вас проходят основные схемы системы управления. А то Сэм абсолютно бестолков, он даже мембрану разблокировать не умеет…
– Минутку, мисс, – попросил старпом и повернулся к Семь ЕЦ. – Внимание Единого Церебрума! – сказал Тэнгр. – Угроза здоровью пассажира! Немедленно активировать санитарный эвакуатор в пятнадцатом отсеке восьмого яруса…
– Ах, ты меня за идиотку держишь! – мгновенно вспылила блондинка, приблизившись к Тэнгру вплотную. – А вот это видел?!
Тришка не соврал. Готовили на «Вестнике» превосходно. С сожалением отодвинув начисто вылизанную тарелку, я полез за блокнотом. Не было смысла заглядывать внутрь, на ощупь стало понятно, что Шур не откликался. Я почувствовал себя неуютно. Благодушия, вызванного сытным обедом, как не бывало. О присутствии механтропа на борту знал только я, и даже не знал, а только догадывался. Можно было, конечно, известить капитана, но у него, наверное, куча забот и без моих догадок… Нет, для начала надо убедиться самому, а уж потом бить во все колокола.
Любое существо, обладающее М-полем, можно выследить. Я мог бы это сделать сразу, но понадеялся на подсказку Шура, вдруг тот предложит что-нибудь более безопасное, чем слежка за киберманьяком? Разумеется, можно было и подождать, но кто знает этого меха? Вдруг именно сейчас он взламывает дверь рубки и аки зверь бросается на пилота. А тот от неожиданности выпускает из рук штурвал, и неуправляемый звездолет с грохотом врезается в шальной астероид…
– Привет!
Я оторвал мрачный взор от стола и увидел самое восхитительное зрелище во Вселенной – ее улыбку! Анюта сидела за соседним столиком – нога на ногу, на лаковом колене блик. А рядом…
– Превед, медвед! – громыхнул Мартелл, махнув мне свободной ладонью. Другая у него была занята: с машинальной ласковостью поглаживала запястье моей ненаглядной.
«Сам ты „медвед“, – подумал я с горечью. – И где только таких словечек нахватался, животное?»
– Здоровеньки булы! – буркнул я, поднимаясь.
– Что такой хмурый? – спросил молотометатель.
– Да так, – отмахнулся я. – То ли недоспал, то ли переел…
– А-а, – понимающе покивал великан. – Рекомендую тренажерный зал. Потаскаешь железо часок и придешь в норму!
– А после зала – в бассейн, – посоветовала Нюша…
Нет, не Нюша, а Рыжова Анна, подозреваемая. У которой, похоже, есть ридерские способности! Вот я сейчас ей пошлю депешу на М-частоте и посмотрю на реакцию.
Ноль эмоций. Даже аура осталась неизменной. Или я ошибся, или у нее железная выдержка. Вот Мартелл отчего-то слегка покраснел. Неужели это он?!
Я внимательно присмотрелся к этой «сладкой парочке» и чуть не взвыл от обиды и разочарования. Они уже и думать обо мне забыли! Спортсменка-красавица лукаво улыбалась чему-то… А великан, оказывается, покраснел от того, что «подозреваемая Рыжова» шаловливой ручкой… Фу, гадость!
Оскорбленный в лучших чувствах, я покинул ресторан и пошел куда глаза глядят. «Вестник богов» был устроен таким образом, что переход с яруса на ярус происходил плавно, по пологой спирали. Никаких герметических перегородок между отсеками. Вернее, в случае серьезной разгерметизации, каждое помещение в корабле будет надежно изолировано, а там, где окажутся люди, немедленно создастся комфортный микроклимат. Иными словами, моему пути незнамо куда ничто не препятствовало, до тех пор, пока я не наткнулся на переборку, отделяющую пассажирские ярусы от служебных.
В переборке была обыкновенная распознающая переходная мембрана. Меня бы она ни за что не пропустила, так как я не член экипажа и даже не автномный манипулятор Единого Церебрума. Но я не зря сказал, что мембрана БЫЛА, ведь теперь ее практически НЕ БЫЛО, остались одни ошметки!
«Ну вот, – подумал я, весь оледенев, – началось…»
Как назло, поблизости не оказалось интеркома, чтобы связаться с экипажем, а послать М-сигнал Единому, я не рискнул. Мало ли, как он его воспримет? Все же не рядовой механорг… Рисуя в воображении всякие ужасы, я полез внутрь изуродованного переходника.
В служебных отсеках, на первый взгляд, было тихо и благопристойно. Никаких тебе кровавых пятен, ни умирающих пилотов, в последнем усилии стремящихся дотянуться до горла врага. С замирающим сердцем я пошел вдоль мерцающего пунктира совершенно мне непонятных символов, вероятно, указывающих на назначение того или иного отсека. Кроме этих пиктограмм не было ничего, что позволило бы определить местонахождение членов экипажа или дать знать о своем присутствии. Двери, ведущие в отдельные помещения, если и были, то отличить их от гладких, слегка вогнутых стен, я не сумел.
Постучаться, что ли?
И тут я услышал голоса – нормальные, человеческие. И судя по голосам, разговаривали двое. Я бросился за поворот коридора и сразу наткнулся на мужчину. Им оказался коренастый, плосколицый человек, судя по форменному покрою одежды, член экипажа. У меня отлегло от сердца. Наконец-то, я могу поделиться своими тревогами с официальным лицом!
– Здравствуйте, – заговорил я. – Меня зовут Александр Быстров. Я…
И осекся, потому что увидел Мари Стюарт! Почему я не засек ее сразу, ума не приложу?! Заметив меня, она быстро сказала:
– Сэм, немедленно убери с моих глаз этого сопляка!
Кто-то положил мне на плечо жесткую руку и произнес:
«Прошу прощения, сэр, но вы должны пройти со мною!»
Я обернулся. Разумеется, это был автономный манипулятор Единого Церебрума. Вывернувшись из-под его руки я опять попытался заговорить с членом экипажа:
– Послушайте, там у вас переходная мембрана разорвана! На борту механтроп!… Передайте капитану…
Но «член экипажа» не обратил на меня никакого внимания. Он смотрел мимо, словно я пустое место.
– Сэм! – взвизгнула платиновая блондинка. – Убери его!
«Прошу прощения», – забормотал андроид и вытянув верхние конечности, словно зомби, двинулся на меня. Я начал отступать, стараясь не поворачиваться к Сэму спиной.
«Ладно, – подумал я, – теперь не до церемоний. Пора обратиться напрямую к его величеству Единому Церебруму!»
И обратился, невербально, разумеется. Вербалка для искинов такого уровня слишком медлительный способ обмена информацией. Ответа я не получил. Это могло означать все, что угодно. ЕЦ мог не «услышать» меня, или «услышал» и даже принял сообщенное мною к сведению, но не счел нужным ответить. Могло быть и еще хуже. Механтроп мог уже переключить все основные прерывания корабельного мозга на себя. И теперь это человекоподобное чудовище знало о моем существовании.
Осмыслить все последствия этого, я не успел, в стене беззвучно распахнулась мембрана и меня втянуло
