условным. Да и нельзя было там предаваться размышлениям. Мешали ароматы, с которыми принудительная вентиляция не справлялась.
А Молибденовому Грегуару хотелось именно одиночества. Хоть на часок. Ведь жизни осталось совсем мало. Разумеется, можно было наплевать на дисциплину и поврежденную теплозащиту и попытаться приземлиться. На самый худой конец – выброситься через шлюз в скафандрах, благо в их конструкции были предусмотрены парашюты. Правда, никто и никогда не выпрыгивал из челнока даже в тропопаузе, не говоря уже о большей высоте, где от кораблика и его бравого экипажа, скорее всего, останется только пшик. Но останавливало командира даже не это простое соображение.
Дело было в том, что Григорий Януарьевич Лебедев, космолетчик со стажем, участник многих перелетов, совсем не гордился своим прозвищем. И не потому, что стыдился искусственной челюсти – протезами, «заслуженными» в Пространстве, космолетчики любили похвастать – а потому, что опасался оказаться трусом. Как тогда, у Обода! Не прослыть, а именно оказаться. Никому бы и в голову не пришло обвинить его в трусости. Уж кто-кто, а пилоты знают, как легко потерять душевное равновесие в этом треклятом космосе, где все не как у людей. Но одно дело быть уверенным в великодушии товарищей, а другое – в самом себе. Ведь и при посадке на Холодном плато – и какой шутник назвал холодным место на котором днем свыше трехсот по Цельсию? – он намертво вцепился в рычаги ручного управления только от того, что испугался!
Как бы там ни было, Лебедеву вовсе не светило уйти из жизни дезертиром. Приказано, занять высокую орбиту и патрулировать, вплоть до поступления новых распоряжений – он будет патрулировать! Появится в пределах зоны поражения противник – будет стрелять! Несмотря на то, что любой из Стражей прихлопнет наглеца как муху. Пусть даже и плюющуюся «тяжелым светом». А пока этого не случилось, Молибденовому Грегуару хотелось разобраться в себе и понять: сумеет ли он умереть героем, как его ребята, или останется трусом до конца?
От размышлений, командира отвлекли изменения в показаниях приборов. Головная эриния перешла в режим торможения – так как это умеют делать только Стражи Системы, да еще Мусорщицы: на полном ходу, расплющиваясь в толстый, неаппетитный блин.
«Какого хрена… – подумал Грегуар, совершенно сбитый с толку. – Она что же, боится столкновения? С кем? С нами?!»
Сие предположение было даже не смешным. Однако эхоскрины бодро рапортовали, что эриния теряет ход, и что при сохранении прежнего режима торможения, вот-вот поравняется с челноком. Другие Стражи звена переходят на геостационарные орбиты. Не похоже, чтобы они готовились атаковать не то что болтающийся, как цветок в проруби, одинокий челнок, но вообще что-либо в ближнем Приземелье…
Молибденовый Грегуар поймал себя на том, что мучительно соображает: поднимать ему боевую тревогу или нет. Как вдруг его взгляд обратился к видневшейся из носового блистера кромке крыла, к – той, что была в тени. Там ритмично билось красноватое пятнышко, небольшое, примерно, с древнюю русскую монету, именовавшуюся, кажется, гербовым рублем. Такое пятнышко могло быть произведено только расфокусированным лазером. Кто-то сигналил дальномером.
Побледневшими то ли от суеверного ужаса, то ли просто от волнения губами Молибденовый Грегуар прочел:
– Патрульная… орбитальному… критическое… состояние… безаварийный… сход… орбиты… невозможен… требую… принять… помощь… дальномером… радируйте… согласие… Патрульная… орбитальному…
Заседание вновь создаваемого Мирового Совета Фаланстеров можно было назвать таковым лишь номинально. Ибо большинство его участников было разбросано по всему Земному шару – там, где застигло их внезапное перемирие. Лишь несколько человек собралось в уютной гостиной Наладчика, вернее, сказать – бывшего Наладчика, поскольку инфосферы Земли, по крайней мере – подконтрольной человечеству, более не существовало.
Знаменитым брусничным чаем на этот раз угощались: главари мятежных гёзов, ныне – спасителей человечества, Люциан Горбовски, его друг Бенджамен Симмонс и командор Ван И-Ван; бывшие члены МСФ Никита Белов и Сцинтия Ноир; а также создатель «Вестника богов» Мастер Холмс Уотсон.
Уже Надежда Ростиславовна Быстрова наливала гостям по третьему кругу, а хозяин дома всё не спешил появиться.
Наладчик стоял на поляне, среди могучей дубовой рощи на берегу Щучьего озера.
Месяц назад никакой рощи здесь не было.
Наладчик стоял, опираясь о ствол. Мощная морщинистая кора, узловатые ветки. Дуб как дуб. За одним маленьким «но»…
Председателем нового Мирового Совета должен стать Белов, подумал Наладчик. При всех заслугах Люци-Люцифера перед человечеством, председатель – Белов. Что ж все они сейчас ждут от него небывалых откровений. Наладчик встряхнул рукой, словно убирая с ладони что-то прилипнувшее и быстрым шагом направился к усадьбе.
– Наконец-то, – приветствовал вошедшего Наладчика Люциан Горбовски и откинулся на спинку стула, демонстративно положив ногу на ногу.
И уставился на кончик до блеска надраенного сапога, всем своим видом давая понять, что ничего для себя нового и тем более – небывалого, из предстоящей речи Александра Неверова он наверняка не узнает.
Мастер Хо укоризненно покачал лысиной, но промолчал. Белов и Сцинтия удивлённо воззрились на мулата – минуту назад сама любезность, развлекавший собравшееся общество прожектами коренного переустройства человечества в новых условиях, враз превратился в угрюмого и спесивого типа.
Наладчик, однако, не склонен был замечать выпадов несостоявшегося диктатора.
– К трансляции всё готово? – поинтересовался он, обращаясь одновременно к Хо и Бену.
В последнее время два технических гения стали неразлей вода, гораздо ближе, чем в те времена, когда уже достаточно немолодой Мастер обучал юного Хирурга тонкостям реставрации древней техники.
Но реплика Наладчика повисла в воздухе – Бен и Хо вполголоса, но очень увлечённо обсуждали какую- то техническую проблему, сыпля терминами: «генератор», «фильтры», «ВЧ-выпрямители» и вовсе какие-то загадочные «фитоаккумуляторы».
Наладчику пришлось повторить вопрос на полтона громче.
– А? – отозвался Хо, затем дважды щёлкнул пальцами и произнёс: – Проверка линии! Начинаю перекличку!
В гостиной зазвучали голоса виртуальных участников, а их было около двухсот, на всех континентах, кроме, разве морозной Антарктиды. Впрочем, нет, и Антарктида присутствовала – фаланстер антарктов – любителей холодных морей практически не пострадал во время войны. Наконец, отчитались все.
– Давай уже, Шур, – сказал Белов. – Стартовый коридор открыт.
– Спасибо, Кит, – Наладчик назвал бывшего капитана «Горгоны» старым прозвищем, которое тот получил ещё в курсантах. – Итак, дамы и господа, начну издалека. Был у меня когда-то друг и соратник, звали его Серго. В историю он вошел как основатель ксенологии, академик Северов. Его маниакальная страсть видеть причиной любых неприятностей руку пришельцев, признаться, сильно меня раздражала. К сожалению, кое в чем Серго оказался прав.
Нет нужды подробно распространяться о событиях двадцатилетней давности, все присутствующие так или иначе о них осведомлены. Напомню лишь, что группа молодых людей, недовольных состоянием современного человечества, решили его радикально изменить, уничтожив единую информационную оболочку планеты. А кое-кто, – Наладчик коротко глянул на бывших «трикстеров», – мечтал приспособить инфосферу под личные нужды.
Горбовски хмыкнул, но перебивать Наладчика не стал. Дело прошлое.
– Однако борьбе между мною, трикстерами и механтропами – восставшими из небытия порождениями второго моего старого друга, Алана, сопутствовал ряд странных, если не сказать, невозможных, событий. Канал связи с моим наблюдателем в стане трикстеров, которого вы все знаете как Хлодвига Быстрова, оказался под контролем неведомой силы. Эта сила искажала нашу переписку, преврашая тексты сообщений в нечто напоминающее шизофренические шифровки. Что было невозможно, поскольку связь
