— Правда, маленький братец?
— Вот еще! — сказала Джилл, довольная. — Дон гуляет не меньше моего.
— Дон работает: собирает пожертвования. Правда, Бен?
— Наверное. — Бену было неловко.
Уж слишком фривольно они себя ведут. Под каким бы предлогом уйти?
Майк одной рукой держал Бена за талию, а другой ласкал Джилл; та не противилась. Майк с серьезным видом обратился к Кэкстону:
— После такой ночи, как сегодня (я помогал людям совершить скачок в Восьмой Круг), я обычно долго не могу успокоиться. Можно, я прочту тебе маленькую проповедь, которую читаю в Шестом Круге? У нас, людей, есть кое-что, о чем мой прежний народ и не мечтает. Это величайшая ценность, я это хорошо понимаю, потому что раньше этого у меня не было. Это благодать быть мужчиной и женщиной — самое необычайное чудо, созданное Тем-Кто-Есть-Бог. Джилл?
— Ты совершенно прав, Майк. Тут нечего возразить, Бен. Но, милый, давай споем песенку в честь Дон.
— О’кей!
— Слушай, в кухне кто-нибудь есть? Я сейчас вспомнил, что не ел уже несколько дней или даже лет.
— Кажется, там Рут, — сказал Бен и попытался встать.
Майк не пустил его.
— Эй, Дюк! Найди кого-нибудь, кто нажарит мне гору оладьев и нальет галлон кленового сиропа.
— Зачем искать? Я сам все сделаю, — отозвался Дюк.
— Я постараюсь не умереть с голоду, пока ты сходишь за Тони или Рут.
Майк привлек к себе Бена и спросил:
— Ты, кажется, не вполне счастлив?
— Нет, что ты, все в порядке.
— Хорошо бы, если бы ты знал марсианский. — Майк заглянул Бену в глаза. — Я чувствую, что тебе плохо, но не могу прочесть твоих мыслей.
— Майк, — позвала Джилл.
Человек с Марса взглянул на нее, потом опять на Бена и протянул:
— Джилл объяснила мне, в чем дело. То чувство, которое ты сейчас испытываешь, всегда было мне непонятно, — он замялся, как в те времена, когда только начинал говорить по-английски. — Но мне ясно, что сегодня мы не сможем принять тебя в Гнездо. Еще длится ожидание. Прости. Когда-нибудь оно окончится.
Джилл вскочила.
— Майк! Так нельзя! Нельзя отвергать Бена!
— Я не вникаю, маленький братец, — настала нехорошая тишина. — Ты уверена, что говоришь правильно?
— Сейчас увидишь! — Джилл подсела к Бену, обняла его. — Поцелуй меня, Бен, и успокойся.
Она первая поцеловала его, и Бен успокоился. Сладостное тепло вытеснило из тела все другие ощущения. Майк крепче обнял Бена и сказал:
— Мы сближаемся. Может, сейчас?
— Да! Сейчас, здесь. У нас общая вода, дорогие мои.
Бен глянул на Майка, и эйфория прошла: Человек с Марса был совершенно голый.
Глава 33
— Ну, — нетерпеливо сказал Джубал, — ты принял приглашение?
— Как бы не так! Я унес ноги от греха подальше. Схватил в охапку шмотки, выскочил в коридор и одевался уже внизу.
— На месте Джилл я бы обиделся.
Кэкстон покраснел.
— А что мне было делать?
— Ну, ладно. Что дальше?
— Я оделся, увидел, что забыл наверху сумку, но возвращаться не стал. Кстати, в лифте я чуть не убился. Ты знаешь, как работает современный лифт?
— Разумеется, нет.
— Если ты не даешь команды на подъем, начинается постепенный спуск. А я заскочил туда с разбегу и начал падать — с шестого этажа. Еще чуть-чуть — от меня осталась бы лепешка, но падение вдруг прекратилось. Как будто меня удержало какое-то поле.
— Не пользуйся модной техникой. Ходи по лестнице, в крайнем случае — езжай лифтом старой конструкции.
— У них хорошая техника, только за ней никто не следит. Никто не занимается делом, все ходят под гипнозом Майка и смотрят ему в рот. Мне страшно за них, Джубал. Нужно что-то делать.
Джубал поджал губы.
— Что именно тебя пугает?
— Абсолютно все.
— Правда? Мне показалось, что тебе там понравилось.
— Ну да. Майк и меня загипнотизировал, — у Кэкстона был недоуменный вид. — Я бы не вышел из- под гипноза, если бы он вдруг не оказался голый. Понимаешь, он сидел в костюме и обнимал меня за пояс — как он мог раздеться?
— Ты был занят и мог не заметить даже землетрясение, — пожал плечами Джубал.
— Брось! Я не школьница и целуюсь с открытыми глазами. Скажи, как он мог раздеться?
— Какое это имеет значение? Может, тебя смутила именно его нагота?
— Конечно.
— Ты сам был без штанов! Стыдитесь, сэр!
— Перестань меня грызть. У меня нет привычки к групповой любви. Меня чуть не стошнило, — Бен скривился. — Каково бы тебе было, если бы посреди твоей гостиной люди стали спариваться, как обезьяны?
— Вот, оно, Бен: гостиная была не твоя. Ты пришел к человеку в дом, будь любезен принять правила, действующие в этом доме. Цивилизованный человек должен поступать именно так.
— А если тебя шокирует поведение хозяина?
— Это уже другой вопрос. Я всегда находил и нахожу публичные проявления похоти отвратительными, но достаточно большая часть человечества не разделяет моих вкусов. Оргии имеют многовековую историю и не оскорбляют ничьего достоинства, поэтому нельзя говорить, что они «шокируют».
