тогда я сделаю вам татуировки.
Джилл удивилась.
— Как Фостер может нас поцеловать, Пэтти? Ведь он давно в небесах.
— Правильно. Но поцелуем Фостера вас может наградить кто-нибудь из посвященных во внутреннюю церковь. Поцелуй означает, что Бог внутри вас. Он всегда в вашем сердце.
Майк вдруг напрягся.
— Ты есть Бог.
— Как ты сказал, Майк? В такой форме я этого не слышала, но это верно. Бог в тебе, Он с тобой, и ты недоступен дьяволу.
— Да, — согласился Майк, — ты вникаешь в Бога.
Впервые он слышал такое точное выражение марсианской формулы на английском языке.
— Смешное слово — «вникать», но точное. Бог вникает в тебя, и ты по Святой Любви обручаешься с его церковью для вечного Счастья. Тебя поцелует кто-нибудь из посвященных, и поцелуй запечатлевается навсегда с помощью татуировки. Татуировка не обязательно должна быть большой — у меня она сделана по размеру благословенных губ Преподобного, — и наносится она на любое скрытое от взглядов место. Показывать ее нужно, входя в Собрания Счастья, которые устраивают посвященные.
— Я слышала об этих собраниях, — сказала Джилл, — но не знаю, на что они похожи.
— Собрание собранию рознь, — наставительно продолжала миссис Пайвонски. — Собрания простых верующих — это просто вечеринка с молитвами и, может быть, намеком на любовь. Там следует быть очень осторожным на предмет с кем и как, чтобы не посеять раздор между братьями. Церковь очень строго следит, чтобы все было к месту и вовремя.
Собрания посвященных — другое дело, там можно забыть об осторожности, потому что среди посвященных невозможны грех и раздор. Если ты хочешь напиться и отключиться — пожалуйста; все знают, что это по воле Бога, иначе ты не захотел бы. Ты хочешь помолиться или запеть, или разорвать на себе одежду — пожалуйста: это тоже воля Бога. Никто ни в чем не усматривает ничего дурного.
— Похоже на обычную дружескую вечеринку.
— Точно. И все преисполнены божественной благодати. Если ты просыпаешься утром с одним из посвященных братьев, ты знаешь: Бог захотел, чтобы вы с ним были счастливы. Все, кого поцеловал Фостер, могут принадлежать тебе, а ты — им всем, — она задумалась. — Это как ваше разделение воды. Ты понимаешь, Майк?
— Вникаю, — согласился Майк.
«Майк!!»
«Подожди, Джилл. Подожди, и ты поймешь».
— Одной татуировки мало, чтобы попасть на Собрание, особенно в чужую церковь, — продолжала Пэтти. — Я, узнав маршрут цирка, рассылаю по церквям тех городов, где буду выступать, отпечатки своих пальцев. Их должны опознать по картотеке посвященных. Я лучше пропущу день в цирке, но обязательно пойду на Собрание Счастья или на воскресную службу. Очень часто я просто стою на собрании, а все рассматривают мои непревзойденные священные картины. Каждая секунда такого выступления — блаженство. Иногда мы с боа разыгрываем Еву и Змия, тогда приходится маскировать татуировку. Кто- нибудь из братьев играет Адама, нас изгоняют из рая, и проповедник объясняет, что это значит на самом деле, а не врет, как католики. И мы у всех на глазах вновь обретаем невинность, и все следуют нашему примеру.
Всем нравится мой поцелуй Фостера, потому что меня поцеловал именно Фостер, который вот уже двадцать лет на небесах. Подлинность поцелуя тоже засвидетельствована. Иногда я рассказываю, как это было.
Миссис Пайвонски, после недолгого колебания, начала рассказывать, и весьма подробно, историю поцелуя. Джилл поймала себя на том, что разучилась краснеть. Потом она вникла, что Пэтти похожа на Майка, они оба невинны, в их деяниях просто не может быть греха. Ей вдруг захотелось, ради счастья Пэтти, чтобы Фостер на самом деле оказался святым, который навеки спас душу Пэтти от греха.
А Фостер-то! Боже правый!
Джилл вспомнила комнату со стеклянной стеной и мертвые глаза Фостера, казавшиеся живыми. Она подумала, что вряд ли захотела бы принять его поцелуй, и даже вздрогнула. Джилл поскорей прогнала воспоминание, но Майк его перехватил. Она почувствовала, что он улыбается.
Джилл поднялась.
— Пэтти, к которому часу тебе нужно быть в цирке?
— Да уже пора.
— Уже. Отправление в девять тридцать.
— Малыши скучают. Ревнуют к обществу.
— Сказала бы им, что идешь на Собрание Счастья.
Патриция рассмеялась и обняла Джилл.
— Я ложусь спать, — продолжала Джилл, — когда тебя завтра будить?
— Так: если я приеду к восьми, то успею проверить, как погрузили малышей. Буди в семь.
— Завтракать будешь?
— Нет, а то в дороге нечего будет делать. С удовольствием выпью кофе.
— Я приготовлю. Ладно, воркуйте. Майк по ночам не спит.
— Совсем?
— Совсем. Он думает.
— Вот тебе еще один знак. Я знаю, Майк святой, и он сам скоро это поймет. Твое время еще придет, Майк!
— Может быть, — сказала Джилл. — Майк, я засыпаю на ходу. Отнеси меня, пожалуйста, в постель.
Джилл поднялась в воздух и поплыла в спальню. Постель раскрылась, Джилл опустилась на нее и сразу же заснула.
В семь часов она проснулась и выглянула в соседнюю комнату. Свет был погашен, шторы опущены, но Майк и Пэт не спали. Джилл услышала, как Майк произнес с нежной уверенностью:
— Ты есть Бог.
— Ты есть Бог, — откликнулась Патриция странным голосом, как в трансе.
— Джилл есть Бог.
— Да, Майк. Джилл есть Бог.
— И ты есть Бог.
— ТЫ есть Бог. Ну же, Майк!
Джилл тихонько прошла в ванную и принялась чистить зубы. Умывшись, она сообщила Майку, что уже не спит. Он принял сообщение. Когда Джилл вернулась в гостиную, шторы были подняты, в окна светило солнце. Джилл расцеловала друзей.
— Ты есть Бог, — сказала Пэтти.
— Да, Пэтти. И ты есть Бог. Бог во всех нас.
Джилл посмотрела на Пэтти и даже в ярком утреннем свете не обнаружила на ее лице следов усталости. Она знала, что это такое. Если Майку ночью нужно было общество Джилл, он помогал ей бодрствовать всю ночь. У Джилл возникло подозрение, что ее вчерашняя сонливость была делом рук Майка. Майк мысленно подтвердил.
— Кофе готов, дорогие мои. Есть еще банка апельсинового сока.
Счастливые, все уселись завтракать. Патриция задумалась.
— Что с тобой?
— Ребята, что вы собираетесь делать дальше? У тетушки Пэтти тугой кошелек, и я подумала…
Джилл засмеялась.
— Извини, дорогая, это невежливо с моей стороны. Разве ты не знаешь, что Человек с Марса — богат? Наверняка знаешь!
Миссис Пайвонски смутилась.
— Думаю, да. Я слышала по стерео, но разве можно верить новостям?
