— Пэтти, ты просто прелесть! Мне можно поверить: мы братья по воде. Общее гнездо — не просто поэзия. Если тебе будут нужны деньги, говори. Любая сумма. В любое время. Пиши, звони. Лучше мне: Майк с деньгами обращаться не умеет. У меня на счету сейчас есть пара тысяч. Тебе не нужно?
— Что ты! — испугалась миссис Пайвонски. — Мне не нужны деньги.
— Будут нужны — не стесняйся. Майк тебе что хочешь подарит, даже яхту.
Миссис Пайвонски покачала головой.
— Все, что мне нужно от вас, дорогая, — это любовь.
— Это у тебя есть.
— Я не вникаю, что такое любовь, но Джилл всегда говорит правильно, — сказал Майк. — Если у нас есть любовь, она твоя.
— А еще я хочу, чтобы вы спасли свои души. Но об этом я больше не беспокоюсь. Майк сказал мне, что вы в поре ожидания, и объяснил почему. Ты меня понимаешь, Джилл?
— Вникаю. Я уже забыла, что такое нетерпение.
— У меня есть кое-что для вас, — дама в татуировке открыла сумочку и достала оттуда книгу. — Дорогие мои, этот экземпляр Нового Откровения подарил мне Фостер в ту самую ночь, когда поцеловал меня. Пусть он останется у вас.
На глазах Джилл показались слезы.
— Тетушка Пэтти! Пэтти, брат! Мы не можем принять такой подарок. Мы купим новую книгу.
— Нет. Это вода, которую я предлагаю вам во имя нашего братства.
— О, спасибо! — Джилл поцеловала ее.
— Отойди, жадина! Моя очередь, — Майк отодвинул Джилл.
Сначала Человек с Марса поцеловал нового брата в губы, потом в то место, куда когда-то поцеловал Фостер. Потом подумал — по земным меркам, совсем недолго — и поцеловал в то же место на другой стороне. При этом он замедлил время, чтобы успеть захватить капилляры. Казалось, он просто коснулся губами кожи, но Джилл почувствовала его усилие.
— Пэтти, смотри.
Миссис Пайвонски опустила глаза. На коже ярко-красным пятном отпечатались губы Майка. Патриция чуть не упала в обморок, но ее поддержала вера.
— О, Майк!
Вскоре дама с татуировкой стала чинной домохозяйкой в платье с высоким воротом и в перчатках.
— Я не стану плакать и прощаться. В вечности не существует «до свидания». Я буду ждать, — она поцеловала Майка и Джилл и ушла не оглядываясь.
Глава 28
— Богохульство какое!
— Что случилось, юниор?
— Вы только посмотрите, это невероятно? Взгляните через Всевидящее Око!
— Мальчик мой, в мире нет ничего невероятного, — тем не менее патрон бывшего епископа Дигби переключил часть своего ангельского внимания на происшествие, так возмутившее Дигби.
Простые смертные — две женщины и мужчина — говорили о вечном. Ничего особенного.
— Ну и что?
— Вы слышали, что она сказала? «Архангел Михаил»!
— Ну и что?
— Господи! Как это «ну и что»?
— Очень может быть, что она права.
— Фостер, вы плохо смотрели, — от возмущения у Дигби дрожал нимб. — Она имела в виду этого инфантильного развратника, который меня сюда зашвырнул. Посмотрите внимательно.
Фостер посмотрел внимательно; увидел, что практикант говорит правильно, увидел кое-что еще и улыбнулся ангельской улыбкой.
— Юниор, а откуда ты знаешь, что он не Архангел Михаил?
— Что-о?
— В последнее время Майк не появлялся в клубе; его вычеркнули из списка участников турнира солипсистов. Значит, он в длительной командировке, иначе без него не обошлись бы.
— Какое непотребство!
— Ты удивишься, если узнаешь, сколько у босса непотребных идей. Вернее, наоборот, ты не должен удивляться, проработав столько лет на линии. «Непотребство» — это нулевое понятие, оно не имеет теологического смысла. Для чистых все чисто.
— Но…
— Не перебивай. Помимо того, что наш брат Михаил в данное мгновение вечности отсутствует, эта татуированная дама, произнесшая пророческие слова, не должна ошибаться. Она из очень святых смертных.
— Кто это сказал?
— Я. Я ее знаю, — Фостер вновь улыбнулся. — «Патриция, малышка! Немного сдала, но по-прежнему привлекательна. Так и светится изнутри добротой».
С мирским чувством гордости Фостер заметил, что Джордж завершил свою работу. Картина вознесения на небо очень недурна! Нужно разыскать Джорджа, поблагодарить его и сказать, что видел Патрицию… А где его искать? В картотеке художников? А, Бог с ним, посмотрю в основной: тысяча лет туда, тысяча сюда…
Ах, Патриция! Какая она была аппетитная! Побольше бы ей уверенности и поменьше покладистости, можно было бы сделать из нее Жрицу. Но Патриция понимала Бога по-своему… Что-то она сейчас делает? Фостер хотел посмотреть, но воздержался: работы много.
— Отключи Всевидящее Око, юниор. Я хочу с тобой поговорить.
Дигби повиновался.
Фостер потеребил краешек нимба — в последнее время завелась вредная привычка — и сказал:
— Ты ведешь себя как-то не по-ангельски.
— Прошу прощения.
— Забудь свои земные замашки. Ты слишком много внимания уделяешь молодому человеку, который может оказаться (или не оказаться) нашим братом Михаилом. Кроме того, ты не вправе судить Инструмент, с помощью которого тебя призвал Господь. Во-вторых, дело не в нем, а в брюнетке-секретарше, от которой тебя оторвали. Она заслужила мой поцелуй еще до того, как тебя призвали. Я не ошибся?
— Я не успел ее испытать.
— В таком случае ты будешь рад узнать, что Верховный Епископ Шорт довел до конца начатое тобою дело. Он испытал ее весьма квалифицированно и во всех отношениях — я тебе говорил, что из него выйдет толк, — и теперь она наслаждается счастьем, которого заслужила. Пастырь должен черпать наслаждение из своей работы, и повышение по службе также должно доставлять ему наслаждение. У нас открывается новый участок, которому нужен смотритель. Эта должность, правда, ниже твоего звания, зато позволяет приобрести практический опыт ангельской работы. Вверяемая тебе планета — можно считать это небесное тело планетой — населена трехполым племенем. Я имею сведения сверху, что сам Дон Жуан не сумел почувствовать интереса ни к одному из этих трех полов. Он пожил там немного, а потом стал плакать и проситься в свой прежний одиночный ад.
— Хотите послать меня в Зазеркалье, чтобы я ничего не понимал и ни во что не мог вмешаться?
— Чур тебя! Ты и так не имеешь права во что-либо вмешиваться, я это тебе с самого начала говорил. Все: лети прочь, не мешай работать.
Фостер углубился в дела. На чем он остановился? Ах да, не бедной душе, временно носящей имя Эгнес Дуглас. Трудно быть стимулом, но она с честью выполнила свое предназначение. И заслужила отдых.
