выдал сумму и столь же мгновенно спрятал деньги подальше от нескромных посторонних глаз. В его действиях чувствовалась сноровка, помноженная на огромную практику. Скудина с Буровым он принципиально не замечал. Офицерьё. Падло. И вообще, 'мы штрафники, нам не писать:
«Считайте коммунистом»'…
— Что душа пожелает, говоришь? — Иван, нахмурясь, подошёл к бэтээру, тронул обуглившиеся, разрубленный на части труп медведя. — Чем это его так? Напалмом?
Как выяснилось, он немного ошибся, топтыгина поджарили при помощи ТОС-2 — тяжёлой огневой системы «Папа Карло».
— Вот, рекомендую. — Грызлов напрягся, потянул за ногу четвертину лосиной туши. — Вчера ещё дымился, свежак. «Занозой» свалили, экологически чистый продукт. Правда, только на рагу, весь как сито. Солянку хорошо с капустой…
Действительно, лосиное мясо было сплошь в мелких дырочках, похожих на червоточины: дело в том, что при подрыве боевой части «Занозы» разлетаются тучи стальных стрелок, закрученных винтом.
— А эти что, мяукнуть не успели? — Скудин ещё больше нахмурился, ему вдруг очень захотелось въехать Грызлову в морду. — По чердакам ловил?
На броне лежало с полдюжины страшно обгорелых, судорожно вытянувшихся зверьков. Их внешний вид совершенно не способствовал возбуждению аппетита. Глеб мрачно молчал у Скудина за плечом.
— Скажете тоже, товарищ подполковник! — Грызлов притворно надулся, обиженно шмыгнул носом. — Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы! Это же биопроба! — И пояснил:
— Кролики из танка. «Лучину» испытывали, новый гранатомёт. До чего хорош, сразу весь как в духовке… — Он вытащил нож, ловко вспорол зверьку брюхо. — Вы только понюхайте, товарищ подполковник, как пахнет-то, это ж буженина, чистой воды буженина. Сам бы ел, да деньги надо! Кстати, рыбки не желаете? Свежеоприходованной? Вчера наши вакуумную по ошибке в озеро звезданули…
— Ладно, прапорщик, бывай, — кивнул Скудин и пошёл прочь. Настроение испортилось окончательно, Кудеяр поймал себя на мысли, что убить двуногого врага ему было проще, чем безвинную тварь. «Старею, сентиментальным становлюсь… О кошечках, о собачках…»
— Вот так вегетарианцем сделаешься, — сказал Буров, и Кудеяр понял, что в своём желании набить кое-кому харю был, по счастью, не одинок.
Быстро, нигде не задерживаясь, они докупили всё необходимое, вернулись в джип к невозмутимо дремавшему Звягинцеву, и «Хаммер», глухо порыкивая двигателем, покатился из столицы обратно на периферию.
Только далеко не уехали. Сразу за границей города шоссе оказалось перекрыто. Причём по полной программе — «скорпион» от кювета до кювета, гибэдэдэшники, менты, наряд внутренних войск с невозмутимым, уверенным в себе кобелём, привыкшим работать по человеку. На обочине сверкал огнями милицейский «Жигулёнок».
Едва Иван притормозил, как к джипу подскочил лейтенант и сразу рванул дверцу, проорав:
— Выйти из машины! Документы! Живо у меня! Живо! Стоять! Руки на капот!
При виде «Хаммера» он как пить дать решил, что это лично сам «агент 007» торопился с задания обратно за кордон. Только Скудину было наплевать, что там у периферийного мента на уме. Стервозное настроение, искавшее выхода, стало потихоньку воплощаться в практические действия.
— Будут тебе, лейтенант, документы… — Он неспешно вылез из джипа и, показав пунцовую книжицу с хорошо известной аббревиатурой из трёх букв, коротко и властно махнул рукой:
— Товарищ капитан! Ко мне! Это ваш подчинённый? Как думаете, не тяжелы ему офицерские погоны? А?
Когда Ивану было надо, он производил очень тягостное впечатление на окружающих, и теперь наступил как раз такой момент.
— Мой, товарищ подполковник, мой… — Милицейский капитан, посмотрев на скудинскую ксиву, вытянулся и отдал честь. — Молод, горяч, не обижайтесь. Простите засранца.
Конфликтовать с питерским подполковником ФСБ ему сейчас хотелось меньше всего на свете.
— Ладно, сынок, живи. В следующий раз нюх не теряй… — Тут замерший лейтенант выдохнул, а Кудеяр убрал документ и снова повернулся к капитану:
— Никак розыскные у вас? Что случилось?
— Побег. Групповой. — Капитан сунул в рот травинку. — Со строгача рванули… Эй, Семён, в ориентировке-то что там?
— Здравия желаю! — Конвойный прапор подошёл вразвалочку, не вынимая папироски изо рта, махнул рукой:
— Эй, Сердюков, ко мне! Изложи ориентировку на розыск.
Ему явно нравилось изображать начальника. Важного и сурового.
— Товарищ прапорщик! Ефрейтор Сердюков по вашему приказанию прибыл! — Боец-'вэвэшник' вырос словно из-под земли, глаза были весёлые, веснушчатый нос лупился. — Докладываю: групповой побег из зоны строгого режима, девять человек, три автомата Калашникова, шесть магазинов. Все — рецидивисты. При задержании особо опасны.
— Всё, свободен, — прапорщик отвернулся, щёлкнул зажигалкой, запаливая потухшую «Приму». — Ухари ещё те. «Попку» на вышке взяли электродом, разводящего с другим часовым — вчистую пиками. Дорожку отхода присыпали махоркой, собаки след не взяли… Вот так, в таком разрезе.
— У них три «калаша», а вы торчите тут на виду, как три тополя на Плющихе? Не боитесь, что саданут в упор из-за кустов и с приветом отчалят на «Жигулёнке»? — Скудин издевательски хмыкнул и неторопливо полез в джип, ворча:
