снявшись с якорей, стали подтягиваться потрепанные артиллерийские суда.
123
Наконец пробил долгожданный час, и набитые пассажирами вертолеты начали поочередно отрываться от взлетной полосы.
Первыми поднялись двадцать машин с десантом.
На борту головной машины находился полковник Густавсон, которому предстояло командовать всей операцией.
Оценив обстановку с воздуха, полковник дал 'добро' на взлет еще десяти машин, несущих на подвесках ракеты и спрятанную под обтекателями киноаппаратуру.
На краю взлетной площадки, удерживаемая цепью солдат, бесновалась провожавшая кинобригаду толпа обслуживающего персонала.
Едва тяжелые вертолеты построились в походный порядок, как следом за ними начали выруливать для взлета легкие истребители 'буканир'.
Эффектный отрыв от взлетной полосы первого звена истребителей вызвал бурю восторгов. На поле полетели букеты цветов, сигареты, жвачка и все, что попадалось под руку разгоряченным алкоголем людям.
К оцеплению было срочно вызвано подкрепление, и солдаты стали оттеснять толпу дальше, в то время как механики бегали по полю и собирали разбросанные 'подарки'.
Наконец порядок был восстановлен, и 'буканиры' снова начали взлетать.
Тем временем полковник Густавсон сидел в штабном отсеке вертолета и внимательно следил за походным построением, к которому добавлялись все новые поднимавшиеся в воздух истребители.
- Как обстановка на месте? - спросил Густавсон у своего помощника, майора Борна.
- Началась дуэль, сэр. Флот болотного барона обстреливает промысловый городок из орудий.
- Ага, значит, пушки они сдали не все. Отъявленные нарушители. Ну ничего, через час мы уже будем на месте.
Затем Густавсон переключился на волну управления авиацией и произнес:
- Всем внимание, говорит полковник Густавсон. Поражать цели будем не сразу, а постепенно. Киношники должны успеть заснять все эту красоту, поэтому дайте своим жертвам пожить. Поиграйте с ними.
- Есть поиграть, сэр, - отозвался командир авиационного отряда.
Густавсон отключил связь и посмотрел в иллюминатор. Внизу тянулась бесконечная череда заросших водоемов и редких мангровых рощ.
- Поганая планетка, - позволил себе высказаться майор Борн. - На вынужденную пойти невозможно.
- Об этом лучше не говорить, майор. Впереди тяжелая и хлопотная работа. То, что нам предстоит сделать, никто до нас не выполнял - снимать кино во время реального боя.
Головной вертолет слегка тряхнуло, и он начал стремительно ускоряться. Следуя его примеру, остальные машины также включили турбины и стали набирать крейсерскую скорость.
Теперь клочки тины и редкие линзы чистой воды мелькали внизу слишком быстро и сливались в единую кашу цвета болотной зелени.
Полковник оторвал взгляд от забортного пейзажа и вздохнул. Турбины издавали монотонный свист, который действовал на Густавсона как снотворное. Решив немного размяться, он открыл дверь штабного отсека и вышел к десантникам.
Почти все они уже дремали, не обращая внимания на вибрацию корпуса и шум двигателей. Военные вертолеты не были оборудованы шумопоглощающими экранами, поэтому даже разговаривать в десантном отделении было невозможно.
На плечо полковника легла чья-то рука. Густавсон обернулся.
- На связи мистер Найджел, сэр, - прокричал Борн, и полковник вернулся в штабной отсек.
- Полковник Густавсон, - представился он, включив микрофон.
- Здравствуйте, полковник, с вами говорит Десмонд Найджел.
- Здравствуйте, мистер Найджел, - сдержанно ответил Густавсон. Голос режиссера ему сразу не понравился, какой-то гнусавый со всхлипом. Голос шизофреника, пребывающего в одном из своих кошмарных снов.
- Нам нужно открыть дверь, дорогой полковник. Мы хотели бы снять панораму со всеми этими гигантскими винтокрылыми машинами и страшными самолетами.
- Снимайте через иллюминатор.
- Нет, это нам не подходит. Необходим чистый воздух, понимаете? Художественная съемка любит чистый воздух.
- Открывать дверь нельзя, поскольку мы идем на крейсерской скорости семьсот километров в час.
- Ну хоть маленькую щелочку, полковник, - стал канючить Найджел.
- Это невозможно. Если разгерметизировать салон, некоторые из вас могут погибнуть.
Понимая, что до пьяного человека искусства смысл его слов не доходит, Густавсон добавил:
- Если открыть дверь, то мы задержимся, а значит, опоздаем к началу битвы. Все взрывы и все драматические моменты произойдут без вас.
- Да? Тогда я снимаю свои претензии, полковник.
- Вот и отлично. Отдыхайте, мистер Найджел.
124
Салон большого десантного вертолета, в который можно было загнать целый трейлер, был разделен зеленым брезентом на отдельные помещения, где находились 'звезды' и их ближайшая и самая необходимая прислуга.
Маэстро Найджел, красотка Джуди-Элеонора Мосс и великий Тритии Джакобс Берт Джуниор был уверен, что больше ему никогда в жизни не оказаться в компании стольких 'звезд' первой величины.
То и дело сквозь гул турбин слышались перебранки команд Джуди-Элеоноры, Тритии и многочисленных помощников маэстро Найджела, которые считали всех актеров, а уж тем более их обслугу, совершенно никчемными людьми.
Чуть в стороне находился исполняющий функции продюсера и сценариста Джулиус Хофман со своей командой 'гениев'. Они изо всех сил трудились над сценарием, проводя его очередную срочную правку.
На крошечном пятачке возле входа в пилотскую кабину располагался отряд осветителей и операторов.
Они играли в карты и недобро поглядывали в сторону брезентовых перегородок, сквернословя себе под нос. Эти люди тоже не любили 'звезд'.
Отдельную часть в огромном чреве вертолета занимали компактные туалетные кабины. Их было двенадцать штук, однако там постоянно толпился народ и всем желающим места не хватало.
'Наверное, это от волнения...' - думал Берт, продолжая знакомиться с жизненным укладом творческой публики.
В какой-то момент возле туалетов воцарился порядок, и к зарезервированной туалетной кабине прошествовала Джуди Мосс.
На ее голове красовались наушники, которые, видимо, защищали Джуди от шума.
За сорок минут полета это был второй поход 'звезды' в туалет, в то время как Тритии Джакобс еще ни разу не показался. И только однажды кто-то из его людей вынес в туалет большой фаянсовый горшок.
'У великих свои причуды', - решил тогда Берт Джуниор и подумал, что мог бы сделать репортаж и продать его в большую газету.
В ленивой бездеятельности, во власти шума и утомительного дребезжания полет длился еще около четверти часа. Затем турбины начали сбрасывать обороты, и на смену их вою пришел ровный стрекот несущего винта, казавшийся совершенно тихим и приятным.
- Вон они! Вон!.. - закричал кто-то истошным голосом, и все, кто находился возле иллюминаторов, впечатались в них носами.
- Вон они! Вон!.. - повторил целый хор голосов.
Операторы тут же вскочили на ноги, уронив на пол карты, маэстро Найджел, шатаясь, вышел из-за ширмы, а Джулиус Хофман, правивший сценарий, хлопнул по нему ладонью и крикнул, не скрывая досады:
