Этот дикий, безрассудный, праздный и суеверный народ не может питать симпатий к английскому характеру', - писал в 'Тайме' 18 апреля 1836 года будущий премьер-министр Англии Бенджамин Дизраэли.
'Разве Британия виновата в том, что ирландцы предпочитают есть картошку, а не хлеб или что они способны жить в таких условиях, каких не вынесли бы даже их свиньи? Пребывая в нищете из поколения в поколение, ирландцы во многом стали не чувствительны к ней', - вещала та же 'Тайме' 8 декабря 1843 года. Законопослушному английскому обывателю в течение многих лет изо дня в день внушали, будто ирландцам органически присуща склонность к насилию, будто каждый из них - потенциальный заговорщик и правонарушитель.
Разумеется, в Лондоне, в том числе в палате общин, во все века находились люди, которые видели подлинные причины бед Ирландии в британском иге и открыто говорили об этом.
Но их одинокие голоса никак не могли воздействовать на политику и даже существенно повлиять на соответственно настроенное общественное мнение. 'Мы держим ирландцев в темноте и невежестве, а потом удивляемся, как они могут быть столь суеверны; мы обрекаем их на бедность и невзгоды, а потом удивляемся, откуда у них склонность к смуте и беспорядкам; мы связываем им руки, лишая их доступа к предпринимательской деятельности, а потом удивляемся, почему они якобы ленивы и праздны', - возмущался в 1778 году Томас Кэмпбелл, автор 'Философского исследования Ирландии'.
Для ирландцев ковали все новые цепи. Но народ в первой британской колонии так и не удалось покорить до конца.
'Я прибыл из Ирландии, милорды,
Вам сообщить: мятежники восстали,
Подняв оружие на англичан',
говорит гонец в трагедии Шекспира. Вряд ли во всем творчестве Шекспира найдется реплика, которая столь часто обретала бы злободневное политическое звучание с английских театральных подмостков.
Национально-освободительная борьба ирландцев принимала то ту, то другую форму, но не утихала никогда.
Ирландия - наглядное пособие для урока, тема которого империалистическая политика 'разделяй и властвуй'. Противоречия между англо-шотландскими поселенцами и коренным ирландским населением были умело облечены в стойкую форму религиозной межобщинной вражды. Когда же английское господство зашаталось под ударами национально-освободительной борьбы, Ирландия была в 1921 году расчленена Лондоном с таким расчетом, чтобы поселенцы-протестанты, составлявшие на острове меньшинство населения, оказались на отторгнутой его части в положении большинства.
Когда лондонскому политику приходится растолковывать сложности североирландской проблемы иностранному журналисту, он поднимает палец:
- Прежде всего не следует забывать, что Ольстер - не ЮАР, где права большинства узурпированы меньшинством. Раз протестантов в Северной Ирландии больше, чем католиков, им и держать бразды правления. Другое дело, если они в чем-то злоупотребляли своим большинством. Но в ответе за зто Белфаст, а вовсе не Лондон. Наша цель - прекратить кровопролитие, прийти к справедливому разделению власти между общинами. Для этого и находится в Ольстере британская армия...
Обгорелые кирпичные стены в Белфасте вдоль и поперек исписаны лозунгами враждующих террористических групп. Протестанты сулят смерть католикам, католики - протестантам. Поэтому целительной повязкой на застарелой ране выглядят листовки, белеющие тут и там: 'Гражданские права, а не гражданская война!' Это голос Ассоциации борьбы за гражданские права в Северной Ирландии.
'Мы, - говорится в листовке, - осуждаем насилие полувоенных организаций и насилие британских сил безопасности, ибо считаем, что самым главным из всех гражданских прав является право жить'.
Отсчет эскалации трагических событий в Северной Ирландии обычно ведется с 5 октября 1968 года, когда королевская полиция Ольстера зверски избила дубинками участников мирного шествия в Дерри. Чего же требовали участники этого первого массового выступления борцов за гражданские права?
Чтобы местные выборы проводились по принципу 'один человек - один голос'.
Чтобы был положен конец махинациям при разграничении избирательных округов.
Чтобы были приняты законы против дискриминации при найме на работу и распределении жилья.
Чтобы был отменен закон о чрезвычайных полномочиях и распущена военизированная полиция - 'специальные силы Б'.
Перед глазами встает наставительный перст лондонского политика. 'Прежде всего не следует забывать, что Ольстер - не ЮАР...' Вот именно! Памятуя, что Северная Ирландия - не ЮАР, а составная часть Соединенного Королевства, уместно спросить: как на территории Британии, которая не прочь выдавать себя за образец 'западной демократии', могло родиться требование 'один человек один голос', актуальное разве что в ЮАР?
Да, под сенью британской короны в Ольстере до второй половины XX века дожил имущественный ценз, который лишал участия в голосовании каждого четвертого избирателя (свыше 240 тысяч человек - в большинстве католиков), давал по нескольку голосов крупным владельцам недвижимости и капитала (как правило, протестантам). Даже в тех городах и графствах, где преобладает католическое население, в местных органах власти оно зачастую оказывалось в меньшинстве.
Красноречивый пример - город Дерри, который был так поделен на избирательные округа, что 20 тысяч католиков могли провести в городской совет лишь восемь депутатов, а 10 тысяч протестантов - шестнадцать.
За всю историю существования автономной провинции полумиллионная католическая община ни разу не была представлена в местных органах власти пропорционально ее доле в полуторамиллионном населении Северной Ирландии.
Лондонские политики любят учить других демократии, вставать в позу противников насилия и произвола, ревнителей свободы и справедливости в самых отдаленных уголках планеты. Но они 'не заметили', что сотни тысяч их соотечественников лишены элементарных гражданских прав, подвергаются дискриминации и произволу. А когда на улицы североирландских городов вышли участники движения за гражданские права, власти Белфаста, подчиненные Лондону, встретили мирную демонстрацию в штыки.
Было бы неверно считать, что за годы борьбы участники движения за гражданские права ничего не добились. Узаконено положение 'один человек один голос', отменен имущественный ценз. Введен принцип пропорционального представительства на местных выборах. Правда, многие уступки тут же, по существу, сводятся на нет. Создана новая, более справедливая система распределения жилья, но домов строится так мало, что трудящиеся этого почти не ощутили. Распущены 'специальные силы Б', но взамен их создан 'полк обороны Ольстера' - такой же оплот юнионистской реакции. Отменен 'закон о чрезвычайных полномочиях' 1922 года, но взамен его введены 'закон о чрезвычайном положении' 1973 года и 'закон о предотвращении терроризма', распространяющийся на Северную Ирландию с 1976 года.
Поэтому свою главную цель Ассоциация видит сейчас в том, чтобы добиться принятия 'билля о правах', который гарантировал бы:
- свободу политических взглядов и политической деятельности для всех граждан Северной Ирландии;
- запрет какой-либо дискриминации по политическому, религиозному или расовому признаку;
- рассмотрение жалоб на действия армии и полиции независимым от них органом, представляющим все население;
- отмену репрессивных законов.
Такой 'билль о правах', подчеркивает Ассоциация, положил бы конец военно-полицейскому произволу и разорвал бы наконец порочный круг насилия.
Порочный круг... О том, что послужило его началом, а главное, что положило бы ему конец, спорят депутаты парламента, газетные обозреватели, комментаторы телевидения. А ведь если вдуматься, налицо инерция восьми веков, привычка реагировать на ирландскую проблему не иначе, как 'мерами по наведению порядка', репрессиями. В августе 1969-го ввели войска - не помогло. В августе 1971-го прибегли к 'интернированию' - это не только еще больше накалило обстановку, но и вызвало международный скандал. Лондон оказался на скамье подсудимых в Страсбурге.
'Интернирование', то есть произвольные аресты и заключение тысяч людей в концлагерь Лонг Кеш без приговора суда, без предъявления каких-либо обвинений, - наиболее разительное воплощение военно- полицейского произвола. Людей не просто держали под стражей. Широко применяя насилие, от них требовали показаний. Кроме физических пыток, была пущена в ход новая система допросов.
