США или тем более в ЮАР. Но бесспорной истиной является то, что в них произошел перелом к худшему. Впервые после войны в стране ведется политическая кампания, основанная на расовой ненависти', констатирует газета 'Файнэншл тайме'.
На фоне нагнетания расистской пропаганды участились случаи кровавых столкновений. Причем выходки расистов волей-неволей толкают цветное население к идее создания местных отрядов самообороны.
- Раз полиция не в состоянии оградить нас от произвола, каждой цветной общине придется подумать, как самой защитить себя, - говорят обитатели иммигрантских гетто.
Надо ли говорить, какую неконтролируемую цепную реакцию способна вызвать эта вынужденная самооборона!
'Такие отряды, - пишет газета 'Дейли миррор', - могут привести к насилию, подобному безумию убийств, охватившему Северную Ирландию. То, что сегодня происходит в Белфасте, повторится в Саут-холле или Брэдфорде. Трагедия Северной Ирландии может перехлестнуться на тихие улицы английских городов'.
Итак, в дополнение к кровоточащей ране Ольстера страна становится еще и ареной расовых конфликтов. Как и почему это произошло?
Подобно многим другим недугам современной Британии, расовая проблема в немалой степени связана с имперским прошлым. После второй мировой войны и распада империи английские предприниматели, привыкшие наживаться на дешевизне заморской рабочей силы, принялись вербовать в бывших колониях людей, готовых за бесценок выполнять в Англии черную работу, от которой отвернулись белые.
Первую волну цветных иммигрантов составили вест-индские негры из стран Карибского бассейна - Ямайки, Тринидада, Гайаны - потомки чернокожих африканцев, которых английские работорговцы продали в свое время плантаторам Нового Света.
Обострение религиозной розни в бывшей Британской Индии и особенно болезненный раздел Бенгалии и Пенджаба послужили толчком для второй волны иммигрантов с индо-пакистанского субконтинента,
И наконец, третьей волной стали переселенцы азиатского происхождения из бывших британских колоний в Африке. Когда Кения, Уганда и другие государства обрели независимость, многие жившие там индийские и пакистанские торговцы, ремесленники, служащие предпочли взять не местное, а британское гражданство. Однако решение это оказалось для них впоследствии роковой ошибкой.
'Закон о британском гражданстве' 1948 года давал право беспрепятственного въезда в Англию любому уроженцу бывших британских колоний. С 1962 года для подданных распавшейся империи были введены ограничения, которые стали еще жестче по 'закону об иммигрантах из Содружества', действующему с 1971 года.
По этому закону право жительства в Англии имеет тот, кто родился или получил британское гражданство в этой стране или же у кого там родился и получил гражданство хотя бы один из родителей или родителей его родителей.
Это нарочито запутанная формулировка имеет беззастенчиво расистский подтекст. Она отрезает дорогу цветным обладателям британских паспортов (раз они получили гражданство не в метрополии, а в бывших колониях), оставляя дверь открытой для белых иммигрантов из Канады или Австралии и, главное, из ЮАР, если того потребует подъем освободительной борьбы в Африке. Ведь почти у каждого из таких переселенцев то ли отец, то ли дед были когда-то выходцами с Британских островов!
Чтобы не навлекать на себя обвинение в расизме, лондонские политики даже изобрели и пустили в обиход особый термин: 'Новое содружество'. Им обозначаются бывшие британские колонии с цветным населением в отличие от 'белых' доминионов. Въезд из 'Нового содружества' ограничен ежегодной квотой в 5 тысяч обладателей британских паспортов. Чтобы попасть в их число, порой приходится ждать не то что годами, а десятилетиями.
Какова же в действительности прослойка цветных переселенцев, из-за которых, как утверждают расисты, англичанам стало трудно найти работу, не хватает жилищ, переполнены школьные классы? По официальным данным министерства внутренних дел, в Британии проживает около двух миллионов выходцев из 'Нового содружества'. Причем почти половина из них родились на английской земле, так что их, строго говоря, следует рассматривать уже не как иммигрантов, а как нацменьшинство.
Таким образом, небелое население составляет лишь три с лишним процента общего числа жителей Великобритании. Кроме того, число въезжающих (даже включая членов семей тех, кто поселился до закона 1971 года) из года в год значительно уступает числу англичан, выезжающих в другие страны. Стало быть, разглагольствования о 'вторжении бессчетных темнокожих орд на перенаселенные острова' нельзя назвать иначе как спекуляцией.
Наконец, хотя цветное население прозябает где-то на задворках общества, нельзя забывать о его трудовом вкладе в жизнь страны. Уборка мусора, погрузо-разгрузочные работы, общественный транспорт, железные дороги, круглосуточная работа у конвейеров автомобильных заводов Средней Англии, в цехах текстильных и пищевых предприятий Ланкашира и Йоркшира - самый тяжелый, самый непривлекательный, самый монотонный труд или труд в так называемые несоциальные часы, то есть вечерами, ночами, по воскресеньям, чаще всего удел рук с темной кожей.
Именно благодаря цветным специалистам Англия меньше страдает от последствия 'утечки мозгов'. Не кто иной, как Энок Пауэлл, будучи в начале 60-х годов министром здравоохранения, занимался привлечением врачей из Индии и Пакистана, медсестер из Есст-Индки и говорил о них как о 'существенном и ценном пополнении персонала больниц, помогающих поддерживать марку британской медицины'.
И вот теперь тот же самый Пауэлл добивается, чтобы дети иммигрантов, появившиеся на свет в Англии, получали иной статус, чем коренное население. В этом случае, иронизирует газета 'Дейли миррор', английский престол йог бы остаться без наследника, ибо принца Уэльского пришлось бы классифицировать как сына иммигранта греческого происхождения...
Впрочем, стержень расовой проблемы, ее самое болезненное острие касается в Англии не принцев, а нищих. Когда ездишь по Лондону, всегда поражаешься, насколько рубежи цветных гетто совпадают с границами богатства и бедности. Брикстон или Льюишэм на южном берегу Темзы поразительно напоминают нью-йоркский Гарлем не только лицами людей, но и печатью упадка, безысходности, а также какой-то тягостно-тревожной предгрозовой атмосферой.
В Британии выросло целое поколение цветной молодежи, которое живет как бы на ничейной земле. Многие из них прозябают в трущобах, чувствуют себя отвергнутыми обществом.
Словно порочный круг довлеет над их судьбами. Бремя нужды не дает им возможности получить образование, квалификацию. А малоквалифицированные труженики прежде всего становятся жертвами увольнений. Доля безработных среди иммигрантов вдвое выше средней по стране цифры. Удивительно ли, что именно в расовых гетто зреют гроздья классового гнева, все чаще прорывающегося наружу.
Всякий раз, когда капиталистическая система переживает кризис, предпринимаются попытки отвлечь внимание народа от его подлинных причин, отыскать неких козлов отпущения - то ли евреев, то ли ирландцев, то ли еще кого, пишет газета 'Морнинг стар'. Не будь на сей раз цветных, чтобы объявлять их повинными в росте безработицы, стали бы требовать отмены равных прав на труд для женщин.
Снова встают перед глазами кадры телефильма, созданного запевалами кампании 'Сохраним Британию белой!'. Женщина рассуждает перед камерой:
'Я, например, предпочитаю бекон, а не колбасу. Почему же я должна любить цветных так же, как белых? Я англичанка, и мне больше нравятся англичане. По какому же праву меня хотят лишить свободы выбора?'
И в следующем кадре - уличное шествие под лозунгом: 'Дискриминация означает не ненависть, а выбор'.
Итак, вот она, изнанка буржуазных свобод, которыми так любит кичиться родина парламентаризма. Раз человек наделен правом выбора, за ним, мол, остается и свобода эксплуатировать, и свобода ненавидеть. И расовая дискриминация, стало быть, лишь право выбора, право травить тех, кто пришелся не по душе.
Деннис и Эльза
Пологие зеленые холмы. Овцы на пастбищах, разделенных живыми изгородями. Из листвы вековых вязов выглядывают аккуратные белые домики, шпиль колокольни.
В тихом поселке, затерявшемся среди сельских просторов Северного Уэльса, нахожу, наконец, нужную мне дверь. Здесь живет семья Денниса Уоррена - строительного рабочего, коммуниста, приговоренного к тюремному заключению за участие в 'летучих пикетах'.
Мне открывает высокая миловидная женщина - та самая Эльза, которую по праву считают душой
