- А если и так? - обиделась она. - Или ты хочешь сказать, что я плохо работаю?
- Нет, почему же. Ты отлично работаешь. Но... скажу тебе одну вещь. Ненависть - штука нестабильная. Она имеет свойство остывать. И если через несколько лет она пройдет... Тебя может потянуть вернуться к прежней жизни. А ты не сможешь. Твои руки привыкнут к оружию и будут совершенно непригодны для музыки. И тебе будет очень плохо.
- Это мое дело, - резко ответила Саэта. - И вообще, откуда ты знаешь? Или с тобой тоже так было?
- Нет, со мной все было немного не так. Когда я шел в горы, я заранее знал что в любом случае к прежней жизни вернуться не смогу. Мне некуда было идти. И у меня тоже была ненависть.
- А что, она... остыла?
- Конечно. Потому я тебе и сказал об этом. Я стал старше, стал иначе воспринимать многие вещи. Некоторые - более критично, некоторые - более терпимо... некоторые просто стал принимать как закон природы. Ненависть остыла. Осталась привычка. Я привык к этим людям, с которыми работаю, к этой жизни, которой живу, к этой вечной битве, которой не видно конца. И поскольку мне по-прежнему некуда идти и нечем больше заняться, я продолжаю эту битву. Но мне становится страшно при мысли, что я доживу до победы, и, когда эта битва закончится... что я буду делать тогда? Морено вернется в свою деревню, Рохо вернется в свою мастерскую, Рико снова пойдет воровать, Торо ... ну, ему тоже есть куда вернуться. И даже Амарго... тоже. А какого хрена буду делать я? Кому я нужен? Что я полезного умею? В армию идти? Воинской дисциплиной я уже сыт по горло. В разведку меня никто не возьмет с таким букетом особых примет. Да и не нравится мне это. Останется только достать пистолет и отметить победу праздничным салютом в висок...
- Перестань, - оборвала его Саэта. - Ты же профессионал, ты всегда найдешь себе занятие. В конце концов, у тебя природный актерский талант, подашься в барды. Можно подумать, все так страшно.
И подумала про себя, что она говорит о вещах, в которых не разбирается. Говорят, что маги, потерявшие Силу, долго не живут, потому что не могут жить, как обычные люди. И если она его правильно поняла, он имел в виду именно это. А может, и нет. Может, она поняла его неправильно...
- Да я не о себе, - ответил Кантор. - Это я тебе для примера. А что касается возможной карьеры драматического актера... Бард должен иметь Огонь, так же как маг должен иметь Силу, мистик - Веру, вор - Тень... Ты сама знаешь. А у меня его нет. Маг без Силы - не маг, и такого вообще не бывает. Мистик без Веры - не мистик, а шарлатан. Вор без Тени всю жизнь просидит в тюрьме, пытаясь хоть раз украсть что- нибудь успешно. А бард без Огня... Это, конечно, бывает, и часто, но бард без Огня - это очень и очень хреновый бард. Если тебе это непонятно, я тебе что-нибудь могу сыграть, и ты поймешь. У тебя ведь есть Огонь, верно?
- Не знаю, - пожала плечами Саэта. - Первое время мне казалось, что я его потеряла, а сейчас... Не знаю...
- Тогда сыграй, - предложил Кантор, - и узнаешь. А я послушаю. Я люблю слушать... Ты еще помнишь что-нибудь?
Саэта молча села к инструменту и подняла крышку.
Ольга поставила свои покупки на дорожку и тихо присела на скамейку, чтобы не привлекать внимания Элмара и не отвлекать его. Она уже знала, что, завидев ее, он тут же бросит оружие, срочно что-нибудь наденет, схватит ее сумку и потащит в дом. И больше она ничего интересного не увидит. А посмотреть было на что.
Принц-бастард упражнялся с оружием на специально утоптанной площадке во дворе. Хотя подвиги он и забросил, занимался все же регулярно, чтобы не терять форму и навыки. Сейчас у него в руках было короткое копье с широким лезвием, которым можно было и колоть, и рубить. Несмотря на позднюю осень, Элмар был без рубашки, что делало зрелище еще красивее. Ольга притаилась на своей скамейке, с удовольствием наблюдая за его отточенными движениями и за игрой мышц на обнаженном торсе и пытаясь уловить смысл этих движений. Выпад, блок, шаг назад... перехват, удар... Как он это так быстро делает? И одной рукой, хотя копье наверняка двуручное. Вчера с мечом было еще интереснее, но посмотреть не удалось - он ее сразу заметил. Сегодня, похоже, увлекся и не замечает. Ох и красавец он, принц-бастард Элмар! Особенно вот так, без рубашки и с оружием в руках, в движении, в выпадах и поворотах. Большой, массивный, а двигается легко и бесшумно, как тигр или другой крупный кот. Тяжелое копье взлетает, как тростинка, стремительно опускается, пригвождает к земле невидимого врага и тут же неуловимым движением разворачивается в другую плоскость, рубит еще одного врага и на миг застывает, отражая невидимую же угрозу. Ольга тихо любуется, и ей дико завидно.
Элмар легко обернулся вокруг своей оси, перехватил копье другой рукой, занес и остановился, увидев зрителя. Он оглянулся, окликнул Иласа и направился к Ольгиной скамейке, неся оружие с собой.
- Элмарушка, - заботливо спросила Ольга, когда он приблизился. - Как ты сегодня?
Принц-бастард честно попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученная и трагическая.
- Ничего, - ответил он, снова оглянулся по сторонам и рыкнул: - Илас, где тебя демоны носят?!
- Он куда-то пошел, - сказала Ольга. - Я его на улице встретила.
- Ну вот, - проворчал Элмар. - Придется самому тащить копье в оружейную...
- Хочешь, я тебе помогу? - тут же предложила Ольга.
- Да что я, сам не донесу? Давай свою сумку, пойдем.
- Элмар, ну можно я копье понесу, пожалуйста!
Элмар смерил девушку сочувственным взглядом, как он это делал всегда, когда она демонстрировала патологическую любовь к оружию, и молча протянул ей копье. Ольга радостно ухватила тяжелое древко двумя руками, задрав оружие острием вверх и чуть не покалечив при этом собеседника, и, счастливая, потащила в направлении оружейной.
Пока Элмар протирал свое копье и ставил на место, Ольга, разинув рот от восторга, исследовала помещение. Такого изобилия оружия и доспехов она сроду не видела ни в каком музее. Здесь были мечи всевозможных размеров и конфигураций, копья, топоры и щиты, невообразимый лук в человеческий рост, несколько комплектов доспехов... Она остановилась специально полюбоваться парадными доспехами паладина - полированные, сверкающие золотом узора на небесно-голубом фоне, они были просто великолепны. И очень должны идти к синим глазам Элмара, подумала Ольга и сама засмеялась над своими мыслями.
- Нравится? - спросил Элмар, закончив возиться с копьем и подходя ближе. - Да, на парадах мы выглядим роскошно. Но для битвы такая красота не годится.
- А которые тут боевые? - завертела головой Ольга. Элмар показал.
- Помнишь, ты спрашивала, бывают ли женщины-паладины? И я тебе сказал, что таких женщин не бывает в природе? Поняла теперь, почему?
- Мда... - только и смогла сказать Ольга. - А сколько же все это добро весит?
- Не знаю, - пожал плечами принц-бастард. - Никто специально не взвешивал. Но в боевом облачении даже мне слегка тяжеловато. Вот и представь себе всю эту кучу железа на женщине.
Ольга взвесила на руке пластинчатую перчатку, так как что-либо крупнее хватать не рискнула, и только головой покачала. Потом немедленно представила себе этакого человека-танк, и посочувствовала предполагаемому противнику.
- Элмар, - спросила она, - А столько железа - это действительно необходимо?
Элмар грустно улыбнулся и, поманив ее пальцем, направился в дальний угол помещения, где помещалось что-то вроде склада металлолома. Там он привстал на цыпочки и снял с верхней полки длинного стеллажа боевой шлем. Точно такой же, как тот, что она только что видела - тяжелый, с массивным забралом и ощипанными остатками султана, со скромной лазурно-золотой росписью, покрытой бурыми пятнами. Только расколотый пополам на затылке.
- В некоторых случаях, - вздохнул принц-бастард. - И столько железа бывает мало. Можешь себе представить силу удара?
- А чем это? - поразилась Ольга, не сводя глаз с изувеченного шлема.
- Хвостом дракона, - пояснил Элмар и снова водрузил шлем на прежнее место. - Я его на память оставил. Ты бы видела панцирь, его вообще в лепешку смяло... Но его пришлось разрезать на части, чтобы снять. Можешь себе представить, что бы от меня осталось, будь я в чем-то полегче.
- И представлять не хочу! - Ольга обняла его за руку, так как выше достать было трудно, и потерлась
