Посланное мною 20.III письмо с особой просьбой к господину верховному прокурору в Лейпциг, вероятно, ускорило мой перевод в следственную тюрьму. Теперь по крайней мере сделан шаг вперед в судебном расследовании моего дела.
Перевели меня очень быстро, в течение одного часа. Здесь опять-таки с о в е р ш е н н о и н ы е п р а в и л а и п р е д п и с а н и я, ч е м в п о л и ц а й-п р е з и д и у м е. Только что узнал, ч т о с о с т и р к о й б е л ь я з д е с ь д е л о о б с т о и т г о р а з д о х у ж е. Если мне откроют частный кредит, то белье будут стирать здесь же, в тюрьме... Пока что чистого белья у меня здесь еще на н е с к о л ь к о н е д е л ь. Для выполнения всех этих необходимых мелких дел мне было бы желательно твое содействие. Если господин адвокат, которому я тоже сразу же сообщил о моем переводе, получит разрешение на свидание, то ты будешь избавлена от многих хлопот.
...К с о ж а л е н и ю, з а в с е э т о в р е м я я т а к и н е у в и д е л н а ш у д о ч ь, хотя мы и договаривались, что я ее увижу, если мое предварительное заключение затянется на некоторое время. Шлю ей особенно сердечный привет.
М о й о т е ц о п р е д е л е н н о б у д е т п о р а ж е н т е м, ч т о м е н я н е о ж и д а н н о п е р е в е л и с ю д а.
Камера у меня чистая, но опять одиночная.
Твой любящий Э р н с т.
Глава 19
НАЧАЛЬНИК ШТАБА
Промозглым осенним вечером в особняке начальника штаба штурмовых и охранных отрядов Эрнста Рема на очередной бирабенд ждали гостей. В этот раз на 'вечер с пивом' были приглашены иностранные дипломаты, финансисты, промышленники и, конечно, военные. Бывший капитан геншта-ба и старый фронтовик не порывал связей в Бендлерштрассе, где находилось министерство вооруженных сил - рейхсвера. Даже в годы скитаний по материкам и странам, когда он, подобно легендарным кондотьерам средневековой Европы, продавал свою шпагу разным экзотическим правительствам, старые камрады не раз выручали его, приходили на помощь. Если бы не толстяк, который до сих пор не может простить ему, что именно его, Рема, Адольф поставил тогда во главе СА, эти связи были бы еще прочнее. Но ничего, он своего добьется! Его ребята еще войдут в рейхсвер, причем на правах гвардии! С полным зачетом воинских званий. Он еще сделает своих группенфюреров генералами. Но, конечно, не для того, чтобы они щеголяли перед девками малиновыми отворотами плащей. Он приведет их на Бендлерштрассе, как Наполеон своих маршалов в завоеванную Европу, а они добудут ему корону. Нет, не императорскую. Она ему не нужна. Германией повелевает тот, у кого в руках армия, а он добьется единоличной власти над рейхсвером. Во что бы то ни стало нужно объединить с армией штурмовые отряды. Это его троянский конь. Имперскую же корону лучше надеть на более аристократическую башку. Для этого есть кронпринц или его сынок Фридрих Гогенцоллерн - продувная бестия. Говорят, он последнее время заигрывает с толстяком, но это не беда. В партии его, Рема, давно знают как заядлого монархиста. И правильно! Народу нужно национальное знамя, традиционное, вечное. Третий рейх - это недурно придумано, но на вершине его должен стоять не фюрер, а кайзер - вот знамя, которое достойно осенить рейхсвер и Эрнста Рема истинного имперского вождя и полководца.
Адольф слишком слаб. Хорошо еще, что его не то дедушка, не то папаша догадался сменить фамилию. А то, хорошенькое дело - Шикльгрубер! Хайль Шикльгрубер! Недалеко бы ушли мы с такой фамилией! Адольф сделал свое дело, теперь ему пора дать почетную отставку. Пусть будет председателем партии, даже фюрером тысячелетнего рейха. Надо отдать ему должное - он это заслужил. Но вот на кресло рейхсканцлера надо другую задницу... Это придется сделать сразу же, как только он получит в свои руки рейхсвер. Что там ни говори, а революцию сделали его штурмовики. Если же за спиной таких ребят будет стоять немецкий солдат, то их ничто не удержит. Они уже показали недавно свою силу этой иностранной швали, которая съезжается сейчас в его. Рема, особняк на Маттхайкирхенштрассе, когда прошли гусиным шагом через весь Берлин. Да, это было зрелище! Сто тысяч отборных штурмовиков в полной форме с факелами и знаменами штандартов в руках! Вся Унтер-ден-Линден, вся Фридрихштрассе залиты огнем. Прожектора, флаги, музыка. Красные полотнища со свастикой, красно-бело-черные прусские. Бой барабанов. Рев приветствия из миллиона глоток. Ничего, что ребята кричали тогда 'Хайль Гитлер!'. Он-то знает, какого труда стоит удержать их от восторженных воплей 'Хайль Рем!' в казармах.
Ах, как они прошли, чеканя шаг, под победной квадригой Бранденбургских ворот! Карл Эрнст, нарочно провел их мимо цейхгауза и дальше, к небоскребу 'Шеллхауз', у самой Бендлерштрассе. Пусть старые камрады убедятся, что ремовские мальчики идут прусским шагом не хуже лейб-гвардейцев. Кое-кому это здорово не понравилось. Хромоногая обезьяна Геббельс стал зеленым, а боров, говорят, прошипел, что у нации не может быть двух вождей. Наверное, это было тогда, когда он. Рем, полез на трибуну и стал рядом с Адольфом. Толстяк глуп. Адольф просто не мог не пригласить на трибуну вождя боевых отрядов партии. Но насчет двух фюреров - это он прав. Пора кончать.
Глянув в зеркало, Рем усмехнулся, обрызгал себя из пульверизатора одеколоном и направился к мраморной, застланной малиновым ковром лестнице встречать гостей. Уж кто-кто, а он меньше всего отвечает идеалу 'нордического человека', бредням о голубоглазом полубоге с золотыми волосами и бело- розовой кожей, с какими носится этот барончик, русский прибалт Розенберг. Адольф с его мистическими откровениями любит таких умников.
Проходя через гостиную, которую бывший владелец особняка обставил чиппендейловской мебелью, он застал там своего наперсника доктора Белла и Хайнеса. Они играли в скат и тихо выпивали. Перед Беллом стояла бутылка баккарди, ангостура и вазочка со льдом - он сбивал себе порцию дайкири. Хайнес без затей пил мартель.
- Не рано, мальчики? - улыбнулся Рем.
- Самое время, шеф. - Белл взглянул на часы. - Без пяти семь. Через пять минут начнется прием, и надо будет пить пиво.
- Верно! - заржал Хайнес. - Есть новости, Эрнст.
- Важные?
- Как тебе сказать? Одним словом, Герман окончательно обделался с этим процессом. Мало того, что не сумел скрутить эту красную сволочь Тельмана, с которым все вы так цацкаетесь, так теперь он обделался и перед цыганом.
- Димитров - болгарин, - пояснил Белл, осторожно добавляя в смесь несколько капель золотисто- коричневой ангостуры.
- Это одно и то же, - отмахнулся Хайнес. - Важно, что Герман провалился. - Он всосал еще рюмку, зажмурился и, запрокинув голову, подождал, пока коньяк сам собой перельется в горло. Только потом сглотнул и удовлетворенно выдохнул воздух.
- Приятный аромат, - кивнул Рем.
- Намекаешь, что расхищаю твои отборные запасы? Ничего, Эрнст, дай срок, это ничего. Мы еще развернемся.
- Не болтай, Эдмунд. Иди лучше встречать гостей. Да, имей в виду, что должен прибыть итальянский посол Витторио Черутти, так у него жена еврейка.
- Да? - вяло оживился Хайнес. - А мы-то при чем? Пусть об этом волнуется их дуче.
- Дуче пока такие вещи не интересуют, - нахмурился Рем. - Но я хочу предупредить возможность инцидентов. Ясно?
- Ясно, шеф. - Хайнес щелкнул каблуками. - Все будет хорошо. Итальянцы ведь! Все-таки братья по борьбе. - Он усмехнулся и, покачав головой, пошел к дверям, позолоченные ручки которых изображали сплетенных ящериц с человечьими лицами.
- Да, шеф. - Белл подождал, пока стакан запотеет, и отпил глоток ледяной смеси. Охладилась она, кажется, достаточно - алкоголь почти не ощущался. - Процесс явно провалился. И так последнее время было ясно, что дело идет к провалу. Теперь же весь свет увидит, какие мы все чурбаны, и в первую очередь этот боров. Знаешь, он все-таки форменный идиот.
- Ну, то, что Герман выставил себя идиотом, меня не очень печалит...
- Да. Это единственное отрадное явление в столь печальном деле.
- Печальном?
- А что вы скажете, если в один прекрасный день Димитров заговорит о том, что в хеннингсдорфской ночлежке поджигатель Ван дер Люббе тепло беседовал с бродягой по имени Франц Вачинский, который выполнял задание некоего доктора Белла?
