казались залитыми кровью. Вымученная улыбка открывала пустые, совершенно стариковские десны. Из-за выбитых зубов нижняя губа ушла в глубокую складку. Одежда на нем обвисла, и весь он осунулся и постарел на много лет. Это был другой, совсем другой человек. Только в глазах мелькнуло что-то знакомое, что-то бесконечно родное. Но тут же исчезло за кровавой сеткой белков.
- Что с тобой сделали, Эрнст! Что сделали!
Вперед выскочил гестаповец. Он затопал на нее ногами и что-то выкрикнул. По его погону и листьям на петлицах Роза поняла, что перед ней важный чин. Чего он хочет от нее? Она воспринимала происходящее отдаленным краем сознания. Все это было очень и очень далеко, почти ее не касалось. Расширенными глазами она все смотрела и смотрела на Эрнста.
Вот он подошел к креслу, попытался присесть. Вот его передернула судорога боли, и он, пошатнувшись, выпрямился. Она видела, она всем существом своим чувствовала, как ему больно, но еще не осознавала, что она не может сесть, и не понимала, почему не может.
Только потом, когда закончилось это страшное и короткое свидание, явления встали на свои места, и она все поняла. Позже она догадалась, что гестаповец с генеральскими нашивками и был, вернее всего, тот самый Гиринг, о котором она уже столько слышала от берлинских друзей.
Но сейчас она еще не могла понять, чего хочет от нее этот человек.
- Успокойтесь! Немедленно успокойтесь! Или я верну его в камеру и вы больше некогда его не увидите!
- Нет-нет, - она покачала головой, уже улавливая страшную, неумолимую связь между этим человеком и Эрнстом, но еще далекая от того, чтобы узнать в лицо, хотя и никогда его прежде не видела, одного из самых знаменитых гестаповских истязателей. - Нет-нет, - сказала она, глотая слезы, уже пробудившаяся и, как всегда, настороженная, умудренная своей неизбывной горечью. - Я не буду.
Тельман кивнул ей. И этот родной, такой знакомый ей жест вновь заставил всмотреться в измученное, так изменившееся лицо мужа. И она все поняла, все прочитала в его опухших, кровью набрякших глазах.
Ему так важно, так необходимо видеть ее! Она должна успокоиться и стать холодной и мудрой, чтобы все увидеть и понять, иначе прервется и эта хрупкая его связь с миром. Ему так много нужно узнать у нее, так много рассказать ей и - это главное - тем, другим, которые тоже многого ожидают от их встречи, что она просто не имеет права быть слабой, терять драгоценные секунды даже на борьбу со своей слабостью.
- Это в порядке вещей. Не бойся. - Тельман даже не прошептал, он едва выдохнул эти слова.
Но высокопоставленный гестаповец все же услышал их или, быть может, что-то заподозрил.
- Что вы говорите? Вам плохо здесь, у нас? - он быстро встал между ними и, подобно потревоженному пресмыкающемуся, стал выбрасывать голову влево и вправо, недоверчиво ловя их взгляды, вслушиваясь в их едва-внятный шепот, который скорее всего просто мерещился ему.
Задыхаясь от волнения. Роза сделала шаг вперед. Она уже вполне владела собой, хотя и видела еще острее нависшую над Эрнстом опасность.
- Что вы сделали с моим мужем? - очень спокойно спросила она, переводя взгляд с Тельмана на гестаповского начальника. - Вы посмотрите, как он выглядит!
- Если вы будете говорить только об этом, я закончу свидание.
- О чем же мне говорить? - она закусила нижнюю губу, чтобы унять внезапную дрожь подбородка. Говорить она была уже не в силах. Она ничего не могла с собой поделать. Ничего.
- Передай привет тестю. Надеюсь когда-нибудь увидеть его, - быстро сказал Тельман, и непривычный, шамкающий голос его еще больнее резанул ее по сердцу. - Как там Ирма?
Она закивала часто-часто, покусывая губы и морща нос. Он все понял и напрягся в ожидании, но она не заплакала. Прерывисто вздохнула, проглотила слюну и еще раз кивнула ему.
- Они помнят тебя, - сказала она. - Они тебя любят и ждут.
- Я знаю.
- У тебя много друзей.
- Да, Роза. Очень хотелось бы повидать Ирму.
- Она пишет тебе каждый день.
- Спасибо. Мне передают ее письма, - он улыбнулся, не разжимая губ. Но все же хотелось бы повидать, какая она стала. Возьми ее в следующий раз с собой. Может быть, ей разрешат повидать меня.
Она поняла, что о связи он уже все знает и без нее. Он просто хотел видеть дочь - вот и все. И еще она поняла, что без ее регулярных встреч с ним никакая связь не сможет быть полной и действенной.
- Поправляйся, - она резко повернулась и посмотрела гестаповцу прямо в глаза. - Я хочу, чтобы в следующий раз ты был таким же, как раньше, чтобы я могла узнать тебя.
- Все, - сказал гестаповец. - Уведите заключенного.
Глава 28
ВАРИАНТЫ
Роза ожидала Герберта в небольшом летнем кафе Тиргартеиа. Сегодня она попетляла по городу. Ездила в метро и надземке, несколько раз пересаживаясь с поезда на поезд. И все же на одной из станций кольца она поймала чей-то взгляд. Медленно, словно полностью погруженная в свои мысли, оглядела перрон: никто на нее не смотрел. Когда подошел поезд, она, будто у нее лопнула подвязка, отошла к стене и нагнулась. Но разве эта чисто женская тревога не могла оказаться ложной? Она резко выпрямилась и, как полагается в таких случаях, оглянулась. Все, кто был на этой стороне перрона, уже вошли в вагоны. Двери электрички сомкнулись, и Роза осталась одна. Что же делать, она просто не успела. В ожидании следующего поезда она перешла на другую сторону. Постаралась запомнить всех, кто стоял там, благо это было нетрудно. Пожилой господии в тирольской шляпе с петушиным пером, женщина с коляской (она не в счет), девушка в форме трамвайного кондуктора, два подростка из 'гитлерюгенда' в коротких штанах, летчик 'люфтганзы', ефрейтор, старушка с маленькой девочкой, мужчина с национал-социалистским партийным значком, две смешливые гимназистки, уплетающие мороженое, старичок в егерском костюме, высокий молодой человек с футляром для чертежей - вот, собственно, и все. Когда подошел поезд, все они преспокойно вошли в вагоны. Роза посмотрела на свои часики, покачала головой, вздохнула и пошла к выходу. Что ж, она просто не дождалась кого-то и вот уходит. Конечно, она уже не в том возрасте, когда назначают свидания на остановках. Но ведь всякое бывает...
Потом она долго бродила по дорожкам и аллеям Тиргартена, где сравнительно легко обнаружить, есть за тобой слежка или же нет. Хвоста не было.
Точно в условленное время она вошла в кафе и села за столик лицом ко входу. Вспомнив смешливых девиц на остановке, попросила мороженого с орехами. Не успел кельнер поставить перед ней затуманенную мельхиоровую вазочку и стакан воды, как вошел Герберт.
Он не стал изображать удивления по поводу неожиданной встречи и направился прямо к ее столику. Правильно, мысленно одобрила его Роза, слишком уж мало здесь людей.
- Привет, тетя Мария, - весело поздоровался он и, сняв кепку, сел рядом с ней. - Я не опоздал?
- Нет, племянничек, - буркнула она, но тут же тихо рассмеялась. - А я-то, старая дура, ждала кавалера. Как дела?
- Хорошо! - кивнул Герберт и сделал кельнеру знак подойти. - Мне, пожалуйста, кофе с молоком и бутерброд с колбасой.
- Что нового? - спросила Роза, когда кельнер отошел.
- Потом. Сначала давай ты. Как Старик?
- Я была у него в среду. Слава богу, что он опять в Моабите, а не в гестаповском аду. На свидании присутствовал старый вахмистр. Это первый случай, когда не дежурил гестаповец...
Появился кельнер с подносом, на котором стояли кофейник, молочник, чашечка с блюдцем и тарелка с большим бутербродом.
- А пионы у нас захирели, - вздохнула Роза. - Ганс говорит, что им нужна особая подкормка. Ты не мог бы узнать у вашего садовника, какая именно?
- Постараюсь, - Герберт положил в чашку два куска сахару, налил кофе. - Дай-ка я все-таки малость подзаправлюсь, тетя Мария, а потом мы с тобой немного погуляем.
Больше они о деле не говорили.
Лишь потом, когда вышли из кафе и, побродив немного, нашли уединенную скамейку, Роза продолжила прерванный рассказ:
- Он, будто вахмистра и не было, прямо сказал: 'Гиринг и еще несколько эсэсовских бандитов избивали
