Вот так я и стал официальным администратором «Битлз». Об этом звании я прежде и не мечтал. Я просто делал все, чего не делали они сами. Я выполнял необходимую работу — так бывало всегда.
Каждый вечер мне приходилось заново разбираться в осветительных приборах, поскольку мы выступали уже в другом театре (в зависимости от того, скажем, какую пантомиму они показывали на Рождество), у всех прожекторов были разные цветовые фильтры, или они включались по-разному. Когда мы выступали в кинотеатрах, киномеханики, которые обычно крутили фильмы, использовали проекторы как прожектора. Когда пел Пол, свет обычно направляли на Джона, и наоборот — на Пола, когда пел Джон. Они все путали, но сидели где-то наверху, тогда как я находился в зале и давал команды в крошечный микрофон, пытаясь перекричать зрителей: Это всегда напоминало хаос. Я старался во всем разобраться с самого начала концерта, приносил им что-нибудь выпить — в общем, делал им подарки, чтобы они сделали все как надо».
Джордж: «Положение со звуком обстояло скверно. В некоторых театрах был всего один микрофон. В театре „Эмпайр“ в те времена тоже был один микрофон, он торчал из пола у рампы, посреди сцены. (Помню, я видел там братьев Эверли — оба пели в один микрофон. Они пели: „Проснись, крошка Сюзи, проснись…“ А потом оба выходили вперед на авансцену с гитарами, подносили их поближе к большому старому микрофону и начинали играть. Нам часто приходилось делать то же самое.) Позднее, когда аппаратуру обновили, в театрах появилось по два микрофона и только потом — микрофоны на переносных штангах. Спустя некоторое время мы начали требовать два микрофона, чтобы отработать весь концерт. Забавно: мы никогда не подключали к микрофонам барабаны или усилители».
Джон: «В каждом турне у нас возникали затруднения с микрофонами. Ни в одном театре они нас не устраивали. Днем мы репетировали, объясняли, что нам нужно, и все-таки не могли добиться своего. Микрофоны либо стояли не там, где надо, либо звучали слишком тихо. Их устанавливали так, будто это был самый обычный любительский конкурс талантов. Наверное, они не воспринимали нашу музыку всерьез. Брайан сидел в операторской, а мы кричали на него. Он жестами объяснял, что сделал все, что мог. Это бесило нас» (67).
Ринго: «Сингл „Please Please Me“ занял первое место в феврале 1963 года, во время нашего турне с Хэлен Шапиро. Мы разогревали слушателей перед ее выступлением, а потом дожидались следующего концерта и скучали. И вдруг мы заняли первое место!»
Джордж: «Это случилось во время нашего первого выступления в „Mocc Эмпайр“ — это, наверное, был самый крупный зал в Англии в то время, не считая „Палладиума“. Мы радовались: Хэлен Шапиро была известной певицей, ее повсюду знали, она исполняла немало хитов. Но когда сингл „Please Please Me“ занял первое место, на концерты стали приходить, только чтобы послушать „Битлз“. Нам было неловко, потому что Хэлен была очень милой».
Джон: «Мы попали в список тридцати хитов с песней «Love Me Do» и были на седьмом небе от радости. А потом вышла пластинка «Please Please Me» — и снова удача! Мы добивались, чтобы она звучала как можно проще. Некоторые вещи, которые мы писали раньше, выглядели необычно, но эту мы с самого начала готовили для хитпарада (63).
Это была моя попытка написать песню в стиле Роя Орбисона. Я помню день, когда написал ее. Помню розовое пуховое одеяло на постели, помню, как я сидел в одной из спален в своем доме на Менлав-авеню, у тети. Я услышал по радио, как Рой Орбисон поет «Only The Lonely» («Только одинокие»). Меня всегда интриговали слова из песни Бинга Кросби: «Пожалуйста, прислушайся к моим мольбам». Слово «please» употреблялось в двух значениях. В моей песне как бы объединялись песни Роя Орбисона и Бинга Кросби (80).
Но гораздо больше мы удивлялись и радовались, вспоминая, что чуть было не отказались записывать ее на второй стороне сингла «Love Me Do». Мы передумали только потому, что устали в тот вечер, когда записали «Love Me Do». Мы прогнали ее несколько раз, а когда встал вопрос о записи на оборотной стороне, мы решили попробовать «Please Please Me». Наш менеджер Джордж Мартин решил, что наша аранжировка слишком замысловата, поэтому мы попытались упростить ее. Но мы слишком устали и, похоже, не сумели сыграть ее, как надо. Мы серьезно относились к своей работе и не любили делать се впопыхах» (63).
Джордж Мартин: «В первый год окончательные решения по поводу песен принимал я (потом все изменилось, но тогда решения остававшись за мной), но они уговорили меня записать свои, собственные песни на обеих сторонах первого сингла. А я по-прежнему считал, что они должны записать песню „Ноw Do You Do It“. Они спросили: „А почему бы нам не сыграть собственную, „Please Please Me“ ?“ Когда я ycлышал ее впервые, она звучала в стиле Роя Орбисона — очень медленный рок с высокой вокальной партией. Довольно однообразная песенка, если говорить начистоту».
Пол: «Мы спели ее, и Джордж Мартин сказал: „А может, поменяем темп?“ Мы удивились: „Что-что?“ Он объяснил: „Сыграйте ее быстpee. Дайте-ка я попробую“. И показал нам, как нужно. Мы подумали: „А ведь верно, так даже лучше“. Сказать по правде, нас немного смутило то, что он лучше нас угадал темп».
Джон: «В конце концов Джордж Мартин предложил нам записать другую песню. „Please Please Me“ запишем в следующий раз, — пообещал он, — а пока попробуйте немного доработать ее».
Несколько недель мы работали над этой песней. Мы немного меняли темп, слегка подправили слова, решили ввести в нее партию гармоники, как в «Love Me Do». К следующей сессии записи мы были готовы и не могли дождаться, когда запишем эту песню» (63).
Джордж Мартин: «Они вернулись с вариантом песни в ускоренном темпе, и я сказал: «Ладно, давайте попробуем ее». А к концу записи сказал им: «Это ваш первый хит. Великолепно».
Нил Аспиналл: «Об этом можно было только мечтать — стать первыми, но вместе с исполнением мечты, началась битломания. В Ливерпуле они часто сталкивались с массовой истерией, но там они знали всех в лицо. Там никто не пытался наброситься на них, перевернуть фургон или сорвать боковые зеркала. Внезапно началось совершенное безумие, которое было приятно, но справиться с ним было нелегко. Мне пришлось сопровождать их в театры и выводить оттуда — просто войти и выйти уже не получалось.
Они начали выступать на ВВС, у них появился офис и фан-клуб в Лондоне. У Клиффа Ричарда тоже был собственный фан-клуб; видимо, его наличие служило показателем того, каковы позиции исполнителя. Были сделаны первые рекламные фотографии — на них «Битлз» одеты в пиджаки без воротников. Эти фотографии подписывали в присутствии поклонников, а я раздавал их.
Когда они выступали, шум в зале почти начисто заглушал их голоса. Вопили в основном девушки, но самым странным было то, что «Битлз» нравились и ребятам. К ним тянуло всех».
Пол: «Некоторое время мы радовались воплям зрителей, потому что на ранних концертах мы иногда мечтали, чтобы кто-нибудь заглушил наш собственный шум. Аппаратура зачастую была ужасной, да и мы не всегда играли хорошо. Не помню, где это случилось, но однажды вечером мы сильно фальшивили, это была катастрофа, но мы держались».
Джон: «Труднее всего было выбраться из зала после выступления. Когда вздыхаешь с облегчением, думая, что все уже позади и ты вот-вот усядешься в машину, выясняется, что кто-то проколол у нее шины» (63).
Джордж: «К тому времени, как мы выпустили одну или две пластинки, — кажется, во время турне с Крисом Монтесом, — у крупных залов задолго до начала стали собираться девушки. Приезжая на концерт, мы должны были прорываться сквозь толпу к служебному входу. Когда нам удавалось высмотреть тех, кто выглядел более-менее прилично, мы проталкивали их в дверь и захлопывали ее за собой; потом они, конечно, приходили к нам в раздевалку».
Ринго: «Мы стали первыми — о чем еще можно было мечтать? Мы стремились стать только первыми. Конечно, после этого все наши песни становились хитами, и это было странно, потому что мы невольно ждали, что хоть какая-нибудь не станет хитом. Когда это случилось, мы вздохнули с облегчением: „Слава Богу, все кончилось“. Напряжение было большим; целая дюжина наших песен поднималась на первое место, поэтому та, которая наконец не попала в хит-парад, принесла облегчение».
Джон: «Год назад, пока все это не началось, мы могли свободно войти в любой зал
