Моркоу обернулся, с выражением удивления на лице. Иконограф поплыл прочь, исторгая тоненькие ругательства.
— А мое яблоко? — спросил он.
— Что? — Ринсвинд растерялся.
— Я только начал кушать яблоко, и только положил его в воздух… и оно исчезло.
Корабль потрескивал в ослепительном солнечном свете.
По воздуху плавно плыл яблочный огрызок.
— Я думаю, на корабле нас всего трое? — невинно спросил Ринсвинд.
— Не глупи, — ответил Моркоу. — Мы же в полете!
— Так что… твое яблоко само себя съело?
Они посмотрели на груду перевязаных тесьмой пакетов.
— Можете прозвать меня Господин Подозрительный, — сказал Ринсвинд, — но если корабль тяжелее, чем рассчитал Леонард, и воздуха уходит больше, а еда пропадает…
— Ты же не хочешь сказать, что вокруг Края летает какое-то чудовище, способное проникнуть внутрь через деревянную обшивку? — Моркоу достал меч.
— Ах, я думал не про это, — сказал Ринсвинд. — Но неплохая идея.
— Как интересно, — сказал Леонард. — Это должно быть, нечто среднее между птицей и моллюском. Нечто, похожее на кальмара, возможно, использующее струи воды, чтобы…
— Спасибо, спасибо, да!
Моркоу вытащил связку шерстяных одеял и стал осматривать кабину.
— Мне показалось, там что-то шевелится, — сказал он. — Сразу за баллонами с воздухом…
Он поднырнул под связку лыж и исчез в тенях.
Они услышали, как он застонал.
— О, нет…
— Что? Что? — спросил Ринсвинд.
Голос Моркоу звучал приглушенно.
— Я нашел… это похоже на… шкурку…
— Ах, очаровательно, — Леонард спешно писал в своем блокноте. — Вероятно, у нас на борту ему было комфортно, и создание подверглось метаморфозам…
Появился Моркоу. На острие его меча болталась шкурка от банана.
Ринсвинд вытаращил глаза.
— У меня совершенно четкое предчувствие, — сказал он.
— И у меня, — сказал Моркоу.
Через некоторое время они отодвинули коробку с полотенцами. Прятаться больше было негде.
Из самодельного гнездышка на них смотрело встревоженное лицо.
— Уук? — сказало оно.
Леонард вздохнул, отложил свой блокнот и открыл шкаф с вездескопом. Он пару раз постучал по нему, пока он не замерцал и не отобразил контуры головы.
Леонард глубоко вздохнул.
— Анк-Морпорк, у нас на борту орангутанг…
Коэн убрал меч в ножны.
— От тех, кто тут живет, многого не дождешься, — сказал он, обозревая поле битвы.
— А теперь-то и подавно, — сказал Калеб.
Последняя битва длилась не дольше, чем требуется чтобы моргнуть или сломать позвоночник. Каждое… создание, из тех, что поджидало Орду в засаде, испытало это на себе в самом конце своих жизней.
— Здесь много сырой магии, — сказал Малыш Вилли. — Думаю, эти чудики приноровились тут жить. Рано или поздно приноравливаешься жить где угодно.
— Стукнутому Хэмишу определенно понравилось, — сказал Коэн. — Клянусь, он не такой глухой, каким притворяется.
— Чиво?
— Я СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ НЕ ТАКОЙ ГЛУХОЙ, КАКИМ ПРИТВОРЯЕШЬСЯ, ХЭМИШ!
— Зачем так орать-то?
— Как думаете, их есть можно? — спросил Малыш Вилли.
— Они, наверное, как цыплята на вкус, — сказал Калеб. — Все пойдет, если ты по-настоящему голоден.
— Оставьте это мне, — сказала госпожа МакГэри. — Разведите огонь, и я сделаю так, что по вкусу они будут больше похожи на цыплят, чем… сами цыплята.
Коэн пошел туда, где менестрель сидел и ковырялся в том, что осталось от лютни. Парню стало лучше, когда дорога пошла вверх, подумал Коэн. Он совершенно перестал ныть.
Коэн присел перед ним.
— Чем занимаешься, парень? — спросил он. — Гляжу, ты нашел черепушку.
— Это будет корпус, — сказал менестрель. На мгновение его лицо приняло беспокойное выражение. — Это же ничего страшного?
— Конечно. Считай, герою повезло, если из его костей сделают арфу или еще что-то типа. Звучать будет великолепно.
— Это будет что-то типа лиры, — сказал менестрель. — Правда, немного примитивное.
— Еще лучше. Прямо как для старых баллад, — ответил Коэн.
— Я тут подумал… о саге, — признался менестрель.
— Молодец, хороший парень. С множеством речей?
— Ну, да. Но я думаю, что начну с легенды о том, как Мазда украл огонь для человечества.
— Неплохо, — сказал Коэн.
— А потом дам пару версий того, что боги сделали с ним, — продолжил менестрель, натягивая струну.
— Сделали с ним? Сделали с ним? — переспросил Коэн. — Они сделали его бессмертным!
— Эм… да. С одной стороны, да.
— Что значит «с одной сторны», а?
— Это классическая мифология, Коэн, — сказал менестрель. — Я думал, это все знают. Он навеки прикован к скале, и каждый день прилетает орел, чтобы выклевать ему печень.
— Это правда?
— Так говорится в классической литературе.
— Я не очень люблю читать, — сказал Коэн. — Прикован к скале? За первое нарушение? Он все еще там?
— Ну, не думаю, что вечность закончилась, Коэн.
— Неслабая печенка у него должна быть!
— По легенде, она каждую ночь отрастает заново, — сказал менестрель.
— Надеюсь, с моими почками будет тоже самое, — сказал Коэн. Он посмотрел на скрытую за облаками вершину горы. — Он, значит, принес всем огонь, а боги так с ними поступили, да? Ну… мы разберемся и с этим.
Вездескоп показывал снежную бурю.
— Ну и погодка там, внизу, — сказал Чудакулли.
— Нет, это магические помехи, — отозвался Думминг. — Они проходят под слонами. Боюсь, потом будет еще хуже.
— Они правда сказали «Анк-Морпорк, у нас на борту орангутанг»? — спросил Декан.
— Библиотекарь как-то пробрался на борт, — сказал Думминг. — Знаете, он же любит спать во всяких укромных уголках. Это и объясняет проблемы с весом и воздухом. Эм… Я должен сказать вам, что я не уверен, что им хватит времени или силы, чтобы вернуться на Диск.
