— Я? Эм… Я буду Темным Богом, — сказал Злобный Гарри. — Их вокруг так много…
— Эй, ты не говорил, что можно выбирать демонов, — сказал Калеб. — Если бы я знал, что можно быть демоном, черта с два я бы нарядился тупорылым ангелочком.
— Но если бы я это сказал, вы бы все захотели стать демонами, — парировал Гарри. — И мы бы часами спорили. Тем более, другие боги почуяли бы обман, если бы шайка темных богов поднялась бы к ним.
— А госпожа МакГэри ничего не придумала, — сказал Маздам.
— Ну, я думаю, если Злобный Гарри одолжит мне свой шлем, то я сойду за девицу-валькирию, — сказал Вена.
— Хорошая идея, — сказал Злобный Гарри. — Поищи по окресностям, тут их много валяется.
— Но свой шлем Гарри совершенно не нужен, потому что с минуты на минуту у него заболит нога, спина или еще что, он извинится и скажет, что не может идти с нами, — доверчиво сообщил Коэн. — Потому что он предал нас. Правда, Гарри?
Игра становилась все более захватывающей. Теперь за ней наблюдали большинство богов. Боги наслаждались хорошими шутками, хотя у них было довольно грубое чувство юмора.
Слепой Ио, старейший глава богов, сказал:
— Надеюсь, они не причинят нам вреда?
— Нет, — ответил Рок, тряся стаканчик с костями. — Если бы они были достаточно умны, то не были бы героями.
По доске со стуком покатилась игральная кость, затем закрутилась в воздухе, все быстрее и быстрее. Наконец она исчезла в белой дымке.
— Кому-то выпала неопределенность, — сказал Рок. Он посмотрел на сидящих за столом. — О… моя Госпожа…
— Мой господин, — сказала Госпожа. Ее имя не произносилось, хотя все его знали; если ее имя произносили вслух, она немедленно уходила. Несмотря на то, что почитающих ее культов было немного, она была одним из сильнейших богов на Диске, потому что глубоко в сердце каждый надеется и верит, что она существует.
— Будешь ходить, дорогая? — спросил Ио.
— Я уже походила, — ответила Госпожа. — Но я кинула кости там, где вы не можете их видеть.
— Хорошо, я люблю, когда мне кидают вызов, — сказал Ио. — В таком случае…
— Могу я отвлечь вас, сэр? — вкрадчиво спросил Рок.
— Да?
— Ну, они хотят, чтобы с ними обходились, как с богами, — сказал Рок. — Я предлагаю так и поступить…
— Ты хочеш шкашать, штобы мы вошприняли их вшерьеш? — спросил Оффлер.
— Только до определенного момента.
— До какого момента? — спросила Госпожа.
— До того, мадам, когда это перестанет быть забавой.
Вельд Гуандаланда населяет народ Н’тиутиф, единственное племя в мире, начисто лишенное воображения. Например, про гром они рассказывают так: «Гром — зто сильный шум в небе, возникающий в результате повреждения воздушной массы проходящим через них светом». А их легенда «Почему У Жирафа Длинная Шея» гласит: «В древности предки Старины Жирафа имели шею чуть длиннее, чем у остальных, и им так понравилось есть листья с высоких деревьев, что стали выживать только самые длинношеие особи, и длинная шея стала передаваться их поколения в поколение, как человек получает в наследство копье своего деда. Может быть, конечно, все намного сложнее, но это объясняет, почему у окапи шея короче. Вот такие дела».
Н’тиутиф — миролюбивое племя, и охотятся только на соседние племена, которые обладают очень живым воображением, и следовательно, множеством богов, суеверий и идей о том, как было бы лучше жить, если бы у них было бы больше земли.
Про события, произошедшие в тот день на луне Н’тиутиф сказали так: «Луна светила очень ярко, и от нее поднялся другой свет, который раскололся на три луча и потух. Мы не знаем, почему это случилось. Просто случилось, и все».
Затем они уничтожили соседнее племя, которое знало, что таинственный свет был знаком бога Укли, говорящем о том, что пришла пора еще немного расширить свои охотничьи владения. Однако, вскоре им нанесло сокрушительное поражение племя, знавшее, что лунноый свет был сигналом их предков, живущих на луне, и призывавших их уничтожить всех неверующих в богиню Глипзо. Тремя годами позже их, в свою очередь, погубил камень, упавший с неба, в результате взрыва звезды миллирад лет назад.
Что кружит вокруг, становится всюду. Если не вникать в это особенно глубоко, это становится законом. В трясущемся и грохочущем Змее Ринсвинд наблюдал, как последние два драконьих отсека упали с крыльев. Они некоторое время кувыркались рядом, затем силы их кончились и они упали.
Он перевел взгляд на рукояти. Кому-то же, в конце концов, подумал он, надо сделать с ними хоть что-то? За дракончиками тянулся белый след. Они были свободны от клеток, и спешили домой.
Волшебники создали Занимательную Линзу Турлоу прямо на столе. Изображение впечатляло.
— Даже лучше, чем фейерверк, — заметил Декан.
Думминг стукнул по вездескопу.
— А, заработало, — сказал он. — Но все, что я вижу, это огромное…
Изображение являло собой большую часть лица Ринсвинда и огромный нос.
— Какой рычаг нажать? Какой рычаг нажать? — вопил он.
— Что произошло?
— Леонард еще не в себе, Библиотекарь вытащил Моркоу из мусора и здесь страшно трясет! У нас кончились драконы! Для чего все эти стрелки? Мы падаем! Что мне делать?
— Вы не помните, как это делал Леонард?
— Он ногами нажимал на педали и все всемя крутил все рычаги!
— Ладно, ладно, сейчас я посмотрю его записи и мы поможем вам спуститься!
— Нет! Помогите мне подняться! Я хочу вверх! А не вниз!
— На рычагах есть какие-нибудь знаки? — спросил Думминг, пролистывая записи Леонарда.
— Да, но я их не понимаю! Тут на одном написано «Троба»!
Думминг пролистал страницы, покрытые почерком Леонарда.
— Э… Э… — бормотал он.
— Не трогай рычаг с надписью «Троба!» — резко сказал Ветинари, наклоняясь вперед.
— Мой лорд! — сказал Думминг, и покраснел, когда Ветинари повернулся к нему и впился в него взглядом. — Простите, лорд, но это техника, это все механизмы, и скорее всего будет лучше применять знания из сфер отличных от искусств…
Он стих под взглядом патриия.
— Тут на одном есть нормальная метка! Написано «Ручка принца Харана»! — раздался отчаяный голос из вездескопа.
Лорд Ветинари потрепал Думминга тупса по плечу.
— Я понимаю, — сказал он. — Последнее, чего хотелось бы человеку, разбирающемуся в машинах в это время, так это добрый совет от невежественных людей. Примите мои извинения. И что вы собираетесь делать?
— Ну, я, эм… Я…
— Когда Змей и с ним все наши надежды начнут падать на землю, я хочу сказать, — добавил лорд Ветинари.
— Я, эм, давайте посмотрим, можно попытаться…
Думминг смотрел то на вездескоп, то в вои записи. Его разум превратился в огромную белую груду горячего пуха.
