как оградить Томаса Элдерса от этих людей.
— Добрый день и добро пожаловать! — сказала она. — Вот как, Кэтрин уже здесь! Мне только что сообщили, что вы приехали. Выпьете вина?
Она дернула за шнур звонка.
Вошел Эдуард и поздоровался с посетителями.
— Счастливый повод, — громко заговорил сэр Пенн. — Эти молодые люди… Но и я не терял даром времени. Время терять нельзя. Мы отпразднуем обручение в Лайон-корте, а вслед затем — и свадьбу. Этой парочке не терпится, и не могу сказать, что я виню их за это. Нет, я их совсем не виню!
Хани пристально смотрела на меня. Она ожидала, что я стану протестовать.
Я открыла рот, чтобы сказать, что все это ошибка и у меня нет намерения выходить замуж. Но тут я поймала взгляд Джейка — насмешливый, предупреждающий, жестоко непреклонный. Я подумала: «Он в самом деле выдаст. У него нет совести, и он не знает пощады». И я вспомнила, как моя мать поведала мне однажды о своем отце, которого она обожала. Он был заключен в Тауэр, а потом настал день, когда он лег на плаху и его голова была выставлена на Лондонском мосту. Я знала, что она всю жизнь не могла избавиться от воспоминаний о тех днях. Они омрачили все ее счастливые мгновенья. Я потеряла Кэри и была уверена, что никогда больше не обрету полного счастья. И если я предам Хани, как я смогу посмотреть матери в глаза или простить себя?
На меня вдруг нашло лихорадочное веселье. Я решила, что перехитрю этого человека, который так недавно вошел в мою жизнь и уже заполнил ее. Пусть он верит, что выиграл, но на самом деле этого не будет никогда. Пока я должна согласиться на обручение, ибо отказаться значило подвергнуть опасности Хани и Эдуарда. Но его победа продлится недолго. Если Джейк Пенлайон воображал, что я так легко покорилась, он очень скоро поймет, что ошибся.
Джейк крепко держал меня за руку. Его пожатие было само по себе предупреждением. «Я могу сломать тебе пальцы, если пожелаю, и также легко могу сломить твой дух».
— Что ж, Кэтрин, — сказала Хани, — я в самом деле могу поздравить вас обоих?
— Самое время для поздравлений, — сказал Джейк. — Мы хотим как можно быстрее повенчаться.
Хани прижалась душистой щекой к моей, вопрошая меня взглядом.
— Значит, ты решилась, Кэтрин? — сказала она. — Как же так, ведь еще совсем недавно ты заявляла, что никогда не выйдешь замуж?
— Мой сын знает, как преодолеть сопротивление даже самой застенчивой девицы!
— Кажется, так.
Внесли вино и бисквиты. Эдуард наполнил бокалы и провозгласил тост:
— За жениха и невесту!
Джейк взял свой бокал и отпил, затем протянул мне. Я пристально взглянула на его полные чувственные губы и отвернулась. Он всунул мне в руки бокал, и я выпила. Мне показалось, что я скрепила печатью свое обещание.
Они начали говорить об обручении, которое должно было состояться в Лайон-корте. Венчание же будет в нашем доме.
— Нет, оно должно быть в доме моей матери, — запротестовала я.
— Как, на другом конце страны? — воскликнул Джейк. — У моряка нет времени на такие причуды. Если ваша матушка хочет танцевать на вашей свадьбе, она должна приехать в Девон.
— Я придумаю, как поступить, — сказала я и увидела, как улыбка тронула уголки губ Джейка Пенлайона.
Я рассеянно прислушивалась к разговору. Сэр Пенн задавал вопросы о состоянии моего отца. Эдуард отвечал на них, как мог.
— Приданое, очевидно, будет солидным, — сказал сэр Пенн, — но даже если это не так, никакие соображения не помешают свадьбе. Помешать моему сыну, когда он что-то решил! Этого я не могу сделать, если б и захотел. А я и не хочу! Мой сын — точная копия своего отца, а я был таким же. При виде молодой кобылки ему не терпится ее объездить, и он не расположен долго ходить в женихах, я уж знаю! — Он наклонился ко мне. — Он горит нетерпением. Вот увидите, он не будет лениться! Единственно верный способ зачать сыновей! Вы ведь не одна из этих бедных чахлых созданий, которые падают в обморок при виде мужчины. Вы не такая, я сразу заметил. Вы будете рожать сильных духом сыновей, потому что сами сильны духом; вы будете без ума от Джейка, как и он от вас, а это и есть лучший способ наделать сыновей. Наделать их пораньше и побольше! Пенлайонских парней!
Я ненавидела этого человека так же сильно, как и его сына. Их откровенная и простецкая манера разговора будила мое воображение. Я была девственницей, но знала кое-что об отношениях полов. Однажды я наткнулась в поле на совокуплявшуюся парочку. Я слышала разные разговоры. И потому сейчас перед моим мысленным взором одна за другой проплывали картины… я и Джейк, с его похотливым, насмешливым взглядом. В его присутствии эти картины в любую минуту готовы были возникнуть и нарушить мое душевное равновесие.
Я едва прислушивалась к беседе. Речь шла о свадьбе, но прежде всего о праздновании обручения. Хани была растеряна, и это меня не удивляло: ведь так недавно я говорила ей о своей неприязни к Джейку Пенлайону. Эдуард никогда не выдавал своих чувств; по его виду никто не мог бы заподозрить, что в этой помолвке есть что-то необычное.
Решили, что обручение состоится на следующей неделе, а венчание — четыре недели спустя.
— Мы дадим Джейку время на ухаживание.
Ухмылка старика была отвратительна. Он, конечно, подразумевал время на то, чтобы предвосхитить наши брачные обеты.
— И чем скорее мы уложим их на законное ложе, тем лучше. Джейк уйдет в море ровно через два месяца после свадьбы. Но на этот раз плаванье будет недолгим. Джейк не захочет задерживаться, когда у него дома будет жена, которая греет ему постель.
Я почувствовала тошноту. «Нет, — хотелось крикнуть мне, — я никогда не соглашусь, это все только притворство! У меня нет никакого желания выйти за него замуж».
Но я хранила молчание, потому что каждый раз, как меня подмывало сказать это, я представляла себе брошенных в темницу Хани и Эдуарда и несчастные глаза моей матери. Она и так уже слишком много страдала.
Во всяком случае, я их обманывала. Я позволяла этому самоуверенному человеку думать, что он усмирил меня. Но ничто не могло побудить меня делить с ним постель, как любил выражаться его отец, и родить ему сына, что, казалось, было главной и навязчивой мыслью в умах обоих.
Время тянулось бесконечно. Наконец они собрались уйти. И отец, и сын обняли меня на прощанье. Мне было отвратительно то, как они при этом прижимались ко мне.
Мы стояли во дворе и смотрели им вслед.
Когда они исчезли из виду, Хани обернулась ко мне:
— Что случилось? Почему ты вдруг изменила свое решение?
— Здесь не место для разговора.
Мы прошли в комнату для гостей. Я сказала:
— Не здесь.
Комната сообщалась со столовой и отделялась от нее не дверью, а только занавесом в арочном проеме. Я сказала:
— Давайте пройдем в капеллу. Давайте запрем там двери и еще ту дверь, которая ведет к «глазку прокаженных».
Капелла имела свой обычный вид. Не было никаких признаков того, что здесь только что отправляли службу. Я подошла к «глазку прокаженных» и посмотрела сквозь него в маленькую комнатку за стеной.
— Двери сейчас закрыты, — сказала я, — но как жаль, что вы не закрыли обеих дверей перед тем, как Томас Элдерс начал свою службу.
— Что ты хочешь сказать? — спросила Хани.
— Джейк Пенлайон был там. — Я указала на глазок. — Я встретила его, когда он выходил оттуда. Он сказал мне, что, если я не соглашусь выйти за него, он даст знать куда следует о цели визита Томаса
