придумать, объясняя таинственное исчезновение ее спутников.
– Софи, – обратился к ней Арно де Мулен, – вы уже давно молчите. Если вам трудно вспоминать то, что с вами случилось...
– Нет-нет, – заговорила Соня, – просто оглядываясь назад теперь, я не нахожу объяснения некоторым событиям, которые впоследствии произошли с нами.
– Может, все дело в том, что ваш... товарищ был не слишком опытен в житейских делах? – предположил Жюстен, который тоже слушал ее с интересом.
– Тут вы попали в точку, – уныло вздохнула Соня. – Он сходил в порт – тогда мы остановились в Марселе – и, вернувшись, рассказал, что одно из судов, на наше счастье, как раз идет в Испанию. Брали они за проезд не слишком дорого. Предупредили только, что судно торговое, а не пассажирское, и повар готовить изыски не умеет. Но мы посоветовались и решили, что можем некоторое время и потерпеть грубую пищу, если нас пообещали доставить в Испанию быстрее, чем другие пассажирские суда. Причем как раз в Барселону. Нам это показалось добрым знаком...
– Что же случилось с вами на этом судне? – спросил де Мулен.
– На «Святой Элизабет», однако, плавали не добропорядочные моряки, а гнусные авантюристы и обманщики, которые и не собирались везти нас в Испанию, а решили отвезти в Алжир и продать как рабов.
– То есть едва вы ступили на борт корабля, как тут же превратились в пленников.
– Если точнее, то некоторое время спустя, едва «Святая Элизабет» вышла в открытое море.
– А дальше, что с вами случилось дальше?
– А потом на бригантину – судно, на котором мы плыли, – напали настоящие пираты. Их возглавлял какой-то Костлявый Хуч...
Мужчины опять переглянулись.
– Я говорил нашему приору, что на море вовсе не так спокойно, как ему кажется, – заметил Жюстен. – И миссия ордена потихоньку из рыцарской переходит в чисто монашескую, и уже никто не станет утверждать, будто мальтийские рыцари – суть морской щит Европы на Средиземноморье.
– Правда говорят, будто Хуч не оставляет никого из пассажиров в живых? – спросил де Мулен.
– Это так и есть, – тяжело вздохнула Соня. – Я сама не знаю, почему старший помощник капитана спрятал нас, когда появились пираты. Он буквально впихнул всех троих в некую маленькую каморку на носу судна, которую трудно было бы найти человеку постороннему. У нее не было даже двери, а лишь пара дощечек, которые отодвигались в сторону, образуя узкий лаз.
– Погодите, почему троих? – сказал де Мулен. – Вы говорили, что было четверо.
– К тому времени слуга Жана Шастейля, моего товарища, был уже мертв: матросы убили его, когда он бросился на выручку своему господину.
– Смерть, достойная уважения, – сказал старый рыцарь, и Жюстен согласно кивнул его словам. – Но то, что вас спрятали, и в самом деле странно.
– Может, Юбер – старпом судна – думал, что ему удастся избежать гибели от рук пиратов? Потому что в эту каморку к нам он сунул некий кованый сундучок, доверху набитый золотыми монетами. Якобы судовую кассу. К сожалению, это вместилище моряцкого богатства отправилось на дно вместе с кораблем.
– А вам удалось из вашей каморки выбраться?
– Мы, конечно, подождали, пока не стихли голоса. Кто-то из пиратов предложил расстрелять уже раненое судно, но вожак запретил тратить зря боеприпасы. Само потонет, сказал он, потому мы вынуждены были торопиться... Едва вспомню, с каким трудом нам удалось вылезти, – поежилась Соня, – как опять меня мороз пробирает. Надо сказать, к тому времени судно уже как следует осело на корму, и даже мне, человеку в морском деле невежественному, стало ясно, что бригантине продержаться на плаву оставалось недолго...
– Раз вы здесь и разговариваете с нами, значит, вы успели.
– Вот только без денег и без вещей...
– Ну, дорогая Софи, то, о чем вы говорите, человек создает своим трудом или приобретает у другого человека. И пока вы живы, есть надежда и то и другое приобрести. Так возблагодарите Господа за свое чудесное спасение.
– Благодарю тебя, Господи! – Соня перекрестилась и замерла, не донеся руки до левой стороны груди.
– Так вы православная, – проговорил Арно де Мулен, и в голосе его прозвучало разочарование.
– Хозяин! – опять окликнул его Жюстен, и рыцарь смутился.
– Но разве вы не знаете, что православие – главная религия России? Я ничего не скрыла от вас, – сказала Соня с обидой.
Случившееся выглядело так, будто она обманом вошла в этот дом, представившись католичкой.
– Простите меня, дитя мое!
Время от времени де Мулен продолжал называть ее так, но теперь Софья уже не протестовала. Он старше ее лет на сорок и вполне мог быть ей не только отцом, но даже и дедом...
– ...То, что вы приняли за разочарование, всего лишь беспокойство за вас. Если вы собираетесь жить в Испании, а тем более купили здесь дом, то должны знать: все, кто не католик, враги испанской церкви. Причем церковники весьма агрессивны, они до сих пор сжигают людей на кострах, возвращая из прошлого самые мрачные времена Средневековья.
Соне стало не по себе.
– Но здесь у вас места тихие? – проговорила она почти без вопроса.
– Мили три к западу от нас располагается город Таррагона, – пояснил де Мулен, – и оттуда к нам порой наведываются гости, но в остальном вы правы, мой дом стоит в стороне от дорог мирских. Порой я думаю, что это благо.
– Конечно, благо, – горячо откликнулась Соня. – У вас так тихо...
– Тем дороже нам столь редкие гости, которые могут чувствовать себя в этом доме вне опасности.
Она потихоньку перевела дух, ибо уже успела нарисовать мысленную картинку, как в дверь этого дома стучатся люди в черных сутанах, пришедшие за нею...
– Вы могли бы, мсье, рассказать гостье о наших путешествиях, – вроде невзначай напомнил своему рыцарю Жюстен.
– Но тогда это будет не слишком интересно одному из нас, то есть тебе, ведь и ты присутствовал во всех наших странствованиях по грешной земле...
– Вы странствовали? – удивилась Соня. – Но из вашего короткого рассказа о рыцарях Мальтийского ордена я не совсем так представляла себе их миссию.
– Вы правы. Несмотря на мое скромное положение рыцаря из милости, в ордене мне приходилось выполнять весьма деликатные поручения великого магистра. И поскольку я считался посланником удачливым, ни разу не потерпевшим поражения в своей дипломатической миссии, доверяли мне многие тайные поручения. Можно сказать, мы с моим оруженосцем обошли и объехали всю землю. За сорок лет беспорочного служения Римской католической церкви... То есть, ежели я начну повествовать вам свои похождения, это, пожалуй, займет много дней... Потому начнем с вас. Итак, какую помощь вы бы хотели получить от меня как от командора Мальтийского ордена? Может, доставить вас в Россию?
На мгновение у Сони мелькнула мысль: а что, если и в самом деле бросить все свои начинания и отправиться на родину, в город Петербург, из которого она прежде никогда не уезжала, упасть в ноги брату – пусть выдает ее замуж за кого хочет?.. Стоп! Что значит: за кого хочет? И это говорит венчанная жена! У нее уже есть муж. Так что можно было бы явиться к родне своего мужа – неужто не примут невестку...
До чего можно додуматься после долгого плавания по морю! Не иначе такие мысли ей ветром надуло.
– Для начала вполне достаточно Каталонии. Если мне удастся попасть в дом, где меня будет ждать доверенный человек, я смогу расплатиться с вами за все труды...
– Успокойтесь, Софи, никто не ждет от вас платы ни за гостеприимство, ни за любую другую потребную вам помощь. Вспомни, Жюстен, сколько паломников прославляли нас в своих молитвах, сколько вдов и сирот вспоминали нас добрым словом за оказанную им помощь и защиту. Таково было наше предназначение: помогать и защищать... Но мне по-прежнему кажется, что это не все и вы просто не
