заведения некоего районного центра, которое по вечерам играло роль ресторана. Дизайн кафе наверняка создавал какой-нибудь заезжий оформитель, сделано все было с претензией, под модерн, как и цены. А вот качество приятно удивило. Да и обслужили нас быстро – Артем попросил. Саша оставался в кабине. Мало ли что, решили мы. Слишком ценный у нас груз, чтобы оставлять его без присмотра. Потом мы в кабине ждали, пока обедал Саша.
Шоссе, по которому мы ехали, могло считаться малооживленным, но близость к нему сел создавала для машин дополнительные трудности: трактора и прочий сельский транспорт тащили с грунтовых дорог огромные комья глины, тут же давя ее колесами и траками.
Саша, веселый и, пожалуй, излишне бодрый, опять сел за руль, несмотря на возражения Артема. Но мой муж тоже устал – последние сутки он почти не спал и, забираясь на спальник, пробормотал:
– Я посплю пару часов, не больше, слышишь, Санек? Давай нагрузку тебе временно снизим, пока ты не придешь в норму.
– Спи, Решетняк, тоже мне, доктор выискался! Нагрузку он мне будет дозировать... Какая все-таки зараза эта глина, – проговорил он некоторое время спустя, выкручивая руль, – скользкая, коварная. Машину так и ведет!
Теперь он не отводил глаз от дороги. И хотя опять подпевал транзистору, постукивая по рулю, я чувствовала его напряжение.
– Ничего, прорвемся! – успокаивал он скорее себя, чем меня. – Мы – жители дороги, наше дело такое: рули себе да рули...
Я не сразу поняла, что случилось. Почувствовала только, что машину тряхнуло, развернуло, увидела белые пальцы Саши на руле и перекошенное болью его лицо...
Глава шестая
«Жигули» еще как следует не затормозили, а я уже выскочила и побежала к... кто же он – старшина, ефрейтор? Пожалуй, по знакам отличия я могу определить лишь сержанта, и то потому, что именно сержант останавливал нашу фуру на дороге, чтобы получить причитающуюся взятку и заодно попортить кровь водителям.
Но сейчас не до тонкостей.
– Миленький! – запричитала я перед гаишником. – Помогите! У нас в машине человек без сознания, ему нужна «скорая помощь»!
Надо отдать должное этому молодому пареньку: он не стал медлить ни секунды, бросился к милицейской машине с включенной рацией, уточняя на ходу:
– Что с ним?
– Сердечный приступ.
Я вернулась к легковушке.
– Сейчас приедет «скорая».
– Знаю я их сейчас! За это время трижды умереть можно будет! – недовольно проворчал водитель «Жигулей». – Меня люди ждут! Я и так оказал вам любезность, подвез, теперь и вы пойдите мне навстречу.
Я понимала его раздражение: остановили на дороге, упросили подвезти потерявшего сознание шофера-дальнобойщика. За такое вроде и деньги брать неудобно. А он торопится! Водитель легковушки уже раскаивался, что поддался минутному порыву.
– Как, вы скажите, я могу пойти вам навстречу?
Прочитав растерянность на моем лице, он понял, что со мной каши не сваришь, и вышел из машины, громко хлопнув дверцей.
– Ну положите его куда-нибудь, – вроде ни к кому не обращаясь, пробурчал он. – Почему ему нужно непременно лежать в моей машине?!
Я посмотрела на него виноватыми глазами, но про себя решила, что глупо сейчас мне бегать и искать, куда положить обеспамятевшего Сашу. Раз уж так случилось, придется мужику потерпеть.
У меня до сих пор в ушах стоял звон после того, как наша фура с ранней клубникой вдруг развернулась на шоссе на полном ходу. Ее забросило влево, раздался сильный удар, грохот. Стеганул по ушам визг тормозов. И наступила тишина. Оглушительная.
Артем, который отдыхал на спальном месте, слетел вниз и приподнял лежащую на руле голову напарника. Она безвольно упала обратно.
– Санек! – горестно прошептал он, а у меня заныло в дурном предчувствии сердце. Ведь до этого мне показалось, будто Саша опустил голову просто от усталости.
Оглушенная и побитая – меня несколько чувствительно садануло о переднюю панель и дверцу, – я выскочила из машины, чтобы выпустить Артема. Он обежал кабину и вытащил Сашу на воздух. Тот так и не пришел в себя.
А потом мы остановили этого самого частника, который сейчас так нервничал в ожидании «скорой».
– Саньке повезло, – тогда облегченно выдохнул Артем, – на этой дороге попутного транспорта можно ждать часами.
Шофер «Жигулей», быть может, и не собирался останавливаться, но сделать это пришлось. Мой муж просто перекрыл ему путь собой.
– Братишка, помоги! Напарнику стало плохо, нужна «скорая». Довези его до ментуры, они сами медиков вызовут.
Если обращать внимание только на слова, то в них звучала просьба, но тон, которым Артем просьбу высказывал, был требовательным, почти приказным. И почему-то отказать ему водитель не посмел.
Артем поднял Сашу на руки и осторожно уложил на заднее сиденье машины.
– Езжай, Белка, – непривычно нежно сказал он мне и посмотрел в глаза долгим взглядом. – Сделай для Саньки все, что нужно. Любой ценой.
И он сунул мне в карман легкой куртки пачку пятидесятирублевок.
Но я не растрогалась. Не повелась на его нежность. Это он всегда умел: заставить окружающих работать так, как ему надо. Но при этом у меня невольно мелькнула мысль, что из него вышел бы прекрасный руководитель производства, если бы я хоть немного думала о будущем, не залетела бы в девятнадцать лет и не закрыла бы ему рождением наших двойняшек дорогу к высшему образованию...
Садясь в легковушку, я еще раз окинула взглядом то, что оставалось Артему в наследство от катастрофы. Фуру не просто развернуло. Прицеп не просто ударило о дерево. Он вообще оторвался, и Бог знает, каким способом Артему удастся поставить его на место.
– Хорошо хоть не перевернулся, – только и сказал он.
Я подумала о предстоящих мужу трудностях, а что он подумал обо мне? Неужели я не сделаю для Саши всего, что смогу, и без его показной нежности?! Ее вообще между нами давно уже не было!.. Почувствовав, что опять завожусь, я постаралась об Артеме больше не думать. Даже тогда, когда он подсаживал меня на заднее сиденье, где я должна была поддерживать обмякшее тело его друга...
Между тем, пока мы ждали «скорую помощь», водитель легковушки, как человек, принявший нужное решение, подошел к гаишнику и стал что-то убедительно доказывать, ловко всовывая тому в карман денежную купюру. То есть я не могла с полной уверенностью сказать, что это именно деньги, но вряд ли он дарил автоинспектору свою фотографию.
Тот подошел ко мне:
– Женщина!
Почему-то я всякий раз вздрагиваю от такого обращения. Великий и могучий русский язык, выплюнув из обихода бесполое слово «товарищ», как в свое время «сударыня» и «госпожа», никаким другим обращением так и не пополнился. Так что теперь мы обращались друг к другу в зависимости от наличия первичных половых признаков...
– Женщина! Видите, справа от входа в будку есть лавочка? Положите на него вашего больного. Мужчина торопится. Он ведь не отказался подвезти? У вас есть к нему претензии?
– Претензий у меня нет.
– Вот и хорошо.
Шофер-частник подвез нас до поста ГАИ – или, как теперь это называется, ГИБДД. По-моему, это название не прижилось. По крайней мере шоферы со стажем так и называют автоинспекторов гаишниками.
