– И не надо, – откликнулся Найл на ее мысли. – Все должно быть так, как будет. А нам сейчас будет очень тепло.
Он уже понял, что угодил в прочный капкан – ведь он мог не позволить себе близости с Юлук, он мог еще отказаться от «фокуса» с Кавиной, но теперь любая следующая девушка будет принимать отказ только на свой счет, искать причину пренебрежения в себе, обнаруживать или выдумывать недостатки, обижаться и страдать, пытаться как-то объяснить отторжение правителем подругам.
Ведь если Найл совершал таинство с другими – почему отказал именно ей? Теперь Посланник не имеет права отказать никому – если не хочет сделать девушку изгоем.
Капкан.
– Ты должен делать это во имя будущего народа, – проявился голос бесцеремонного Шабра. Только твоя кровь может влить в его жилы здоровье, спасти от вырождения.
Правитель не стал отвечать ничего – он просто вышвырнул смертоносца из своего сознания и все внимание направил на Юрму. Девушке пришлось сильно понервничать, прежде чем она добилась своего права на Посланника – и теперь его долг компенсировать напрасные страдания и испуг, сделав таинство вхождения в мир взрослых людей как можно более приятным.
Найл встретил утро в объятиях Юрмы. Он проснулся, словно от толчка, поднял голову и различил рядом крупного смертоносца – замершего, широко расставив лапы, на краю ложбины и четко видного на фоне только-только начинающего светлеть неба.
– Шабр? – Найл скорее догадался, нежели узнал паука.
– Это я, Посланник, – спокойно признался ученый смертоносец.
– И чего тебе нужно на этот раз, восьмилапый?
– Понимания, Посланник, – смертоносец потоптался на месте, мелко переставляя лапы, и снова замер, выбрав более удобную позу. Скажи, почему ты так сопротивляешься правильной вязке с женщинами?
– Потому, что я свободный человек, а не безмозглый производитель!
– Но ведь ты все равно оплодотворяешь женщин! Какая разница, делаешь ты это по правилам селекции, или по случайной выборке?
– Тебе не понять этого, паук. Связь между мужчиной и женщиной – это не просто плотский, это еще и духовный контакт.
– Однако каждый раз, когда ты оказываешься наедине с женщиной, этот контакт возникает. Так было с Сидонией, Танией и Хлорой в Дельте, так было с Юлук, Кавиной и Юрмой здесь. Почему бы тебе просто не оставаться наедине с оптимальной в данный день самкой, и не ждать обычного при этом духовного контакта?
В словах Шабра не было и тени иронии – самый обычный научный интерес. Правитель смешался, не зная, что ответить.
– Скажи, Посланник, – продолжил Шабр, – ты ведь знаешь, почему Смертоносец-Повелитель приказал поймать тебя и доставить в город? Ты, знаешь, что без свежей крови наши слуги вырождаются, ты знаешь, что благодаря обратной вязке нам удастся сохранить предельное количество твоих признаков в человеческих детях, что таким способом можно спасти ваш и без того маленький народ от вырождения на многие поколения вперед. Ответь мне, Посланник, почему ты готов рисковать – и не раз рисковал своей жизнью ради будущего этого народа, но протестуешь против спаривания, которое способно твой народ спасти?!
– Мне трудно признать себя обычным инструментом в чужих руках, Шабр. Особенно в той области, которая испокон веков считалась личным, духовным секретом каждого.
– Но ведь я стремлюсь помочь, Посланник!
– Знаю, – кивнул Найл. – Но понимаешь, Шабр… Вы, пауки, разумные существа. Просто разумные существа. А в нас есть что-то еще. Та самая духовность, смысл которой еще никто не мог объяснить. Ты знаешь, эта самая «духовность» почему-то очень часто заставляет нас поступать вопреки разуму.
Смертоносец надолго замолк. Правитель ждал, осторожно касаясь губами глаз Юрмы, ее бровей, щек, уголков полуоткрытого рта, ямочки на подбородке.
– Но что тогда делать, Посланник? – прорезался в сознании недоуменный голос паука.
– Я как раз хотел сказать тебе одну вещь, Шабр, – усмехнулся в ответ Найл. – Хотел сказать, что ты выиграл: я согласен показать «фокус» девочкам нового поколения.
– Благодарю тебя, Посланник, – присел в ритуальном приветствии Шабр.
Паук, естественно, не понял значения слова «фокус», но прекрасно ощутил его смысловую окраску.
– Не за что, – усмехнулся правитель. Смертоносец сорвался с места и скрылся за краем ложбины. В тот же миг Юрма вздрогнула, открыла глаза, счастливо улыбнулась:
– Посланник? Ты со мной?
– Тише, – Найл приложил палец к ее губам. – Нам нужно успеть сделать еще одно очень важное дело.
Скудный запас печеного мяса закончился еще вечером, и выступать в дорогу пришлось на голодный желудок.
Впрочем, «выступать в дорогу» не совсем соответствовало истине: путникам пришлось карабкаться в высоту. Противоположный берег каньона не приготовил для пришельцев никаких ловушек или особенных препятствий – просто очень крутой склон. Часто люди выходили на почти совершенно горизонтальные уступы и террасы, на которых можно спокойно перевести дух, местами встречались крутые обрывы – но они всегда оказывались местами разрушены и вполне проходимы. Единственное – природа создала каньон слишком глубоким, и необходимость лезть целый день все вверх и вверх вымотала силы.
Зато в конце пути людей ждал неожиданный сюрприз: смертоносцы смогли парализовать волей и удержать до подхода двуногих соратников крупную жужелицу. Стражницы быстро добили ее копьями, набрали среди растущих на склоне сосен хвороста и зажарили хищницу на огне. Мясо этой хищницы, как известно, отдает кисловатым запахом и не отличается изысканным вкусом, зато его хватило на всех.
С первыми признаками сумерек за Посланником явился молодой смертоносец и пригласил продолжить передачу «памяти» оставшемуся в Парящей Башне Пурту. И опять правителя ждала украшенная подстилками широкая выемка недалеко от общего лагеря, опять его встречала счастливая от выпавшей удачи девочка. Только на этот раз Найл не устраивал внутренней борьбы между духовной сущностью и физическим влечением. Он просто подарил девушке немного наслаждения, а потом вернулся в лагерь к костру.
Первый день пути за каньоном показался людям подарком судьбы: ровное, как стол плато, поросшее чахлым мхом. Иди, да иди – ни ям, ни камней, ни расселин, ни луж. Правда, плоскогорье было совершенно мертвым – об огне и еде пришлось на время позабыть.
К концу второго дня плато начало «портиться»: поверхность растрескалась, стала изгибаться, уходить то вверх, то вниз. Кое-где из-под земли принялись выпирать остроконечные скальные выступы, появились крупные овальные валуны, похожие на гальку-переростка, стали попадаться узкие, но глубокие трещины. А впереди, постепенно приближаясь, все четче и четче вырисовывался высокий горный кряж, лежащий путникам поперек дороги.
Найла ни капли не пугало столпотворение остроконечных пиков, тем более, что между ними издалека различалось сразу несколько перевалов.
Пугало то, что все перевалы казались закрашенными белой краской – это означало, что на них лежит снег. Кроме того, природа подбросила путникам еще одну тайну: перед ближайшим перевалом, весь засыпанный белизной, стоял редкий сосновый лес. Как он смог вырасти в подобном холоде – оставалось загадкой.
К середине третьего дня, когда холод высоты стал настолько ощутим, что даже яростным солнечным лучам не удавалось его отогнать, Посланник объявил большой привал, решив дать голодным людям если не пищу, то хотя бы отдых, а сам уселся на корточки и вперился взглядом в заснеженную кручу, задумчиво теребя мочку уха.
– Ну, и что теперь? – уселся рядом с ним Симеон. Может, не тянуть время, а вернуться к каньону? Там хотя бы есть на кого охотиться. У нас у всех давно животы подтянуло.
– Обидно, – покачал головой Найл. – Нам осталось всего лишь перевалить за эти горы, и Долина Мертвых наверняка уже там, рядом.
