жвалами. Пришлось лезть.
Возможно, за этим тоже склонялся некий воспитательный момент – поселить людей на двух полках шкафа. Там, куда они едва влезали, и не могли толком ни рукой, ни ногой шевельнуть. Только лежать, таращась прямо перед собой, и все. Тут на любые условия согласишься, на любую работу – лишь бы выпустили, дали кости размять да сходить куда-нибудь.
Вскоре Найл забылся сном, и проснулся, только когда с сухим треском открылась дверца, и по голове нетерпеливо застучала теплая сухая лапа.
– Сейчас, сейчас, вылезаю, – недовольно забурчал он, выбираясь в комнату. Миска в углу стояла пустой – похоже, прежде чем поесть, им предстояло выучить еще какой-то урок. – Ну, и куда теперь?
Жук повел их наверх, потом в носовой отсек, спустился на третий этаж – туда, где в проеме трапа поблескивала прозрачная вода. Шестилапый повернулся боком, и принялся подталкивать их к дыре.
– Э-э, нет! – Найл отскочил в сторону, Нефтис в другую. – Топиться мы не договаривались!
Жук обежал женщину, опять попытался столкнуть ее в отверстие трапа – но воительница не поддалась. Тогда хозяин, стремительно развернувшись, ухватил Найла на ногу и поволок его к воде. Но у трапа Посланник Богини уцепился руками за поручень мертвой хваткой, и не отпускал его до тех пор, пока шестилапый не отступился.
Они опять вернулись в комнату. Жук взял миску и бутылку, вышел в коридор, но вскоре вернулся, принеся ровно вдвое меньше обычного жидкости, и вдвое меньше орехов.
– Понятно, – вздохнул Найл. – Дрессировщик недоволен. Хоть бы объяснил, чего добивается? А то только наказывает, и все.
Они забрались в шкаф, ставший их новым домом, вытянулись на полках. А жук еще долго шуршал, бродя по комнате из стороны в сторону.
Новым утром они опять ходили в первый отсек, и опять жук всеми силами старался столкнуть их в воду. Люди уворачивались, хватались за поручни, отбегали. Только но очень далеко – с этим жуком они в лодке кем-то вроде своих считались. Как-никак – собственность местного уважаемого насекомого. А в одиночку куда деваться? Принцесса Мерлью не появляется, а другие шестилапые вполне могут и затоптать, и покалечить. Вон как набросились, когда в первый раз увидели! Не любят здесь двуногих, совсем не любят…
В конце концов жук сдался и увел их назад. Вот только орехов на этот раз не дал вообще, выделив пленникам только немного воды, и загнав их на полки.
– Чего ему надо, уроду безмозглому? – задумчиво пробормотал Найл. – Он что, считает, что мы должны уметь дышать в воде?
– А может, местные люди умеют? – предположила воительница. – Вон, водолазы из Серых гор. Дышат, и ничего.
– Не знаю, – покачал головой Посланник Богини. – Может, ты и права. Тысяча лет на дне моря, тридцать поколений. Может, и научились. Но если бы жук был уверен, что мы водой дышать умеем, то, наверное, просто взял бы тебя или меня поперек тела, да и заволок туда. А он сомневается…
– А если они не все умеют плавать?
– Может, и не все, – согласился Найл.
В следующий раз жук позвал их в конце дня, заставил подняться наверх, но повернул не в сторону носа, а к корме, и уже в следующем отсеке опять подтолкнул к трапу: дескать, спускайтесь.
Найл заглянул в помещение, выглядевшее куда более темным, нежели остальные. Снизу пахнуло влагой и мускусом, послышалось сухое потрескивание. Посланник Богини попытался разглядеть, что там происходит, но смог различить только множество черных глянцевых тел, ползающих едва не друг по другу, какие-то нити. Найл пожал плечами и начал спускаться.
Первое, на что он обратил внимание – это толстая вертикальная штанга, уходящая в потолок. Перископ! Найл не в первый раз помянул добрым словом Стиига, научившего его сходу ориентироваться в самых неожиданных местах. Вот и сейчас всего по нескольким чертам он смог определить, что находится в рубке подводного крейсера. Вот перископ, впереди и слева от него акустические экраны, за перископом должен стоять широкий планшетный стол.
Стол действительно стоял там, где Посланник Богини ожидал его увидеть. Но вот на столе… На столе сплелись в единый клубок два белых человеческих тела. Какой-то рыжеволосый парень старательно овладевал мечущийся и стонущей блондинкой, а вокруг, теснясь вокруг стола и ползая по стенам, собралось не меньше полутысячи крупных жуков.
– Великая Богиня… – Найл оглянулся на Нефтис. У него возникло страшное подозрение, ради чего его привели сюда вместе с телохранительницей.
Нет, конечно, он не против заниматься любовью с верной и преданной женщиной – но ведь не на глазах у сотен зрителей! И не на потеху безмозглых шестилапых тварей!
Рука невольно потянулась к рукояти меча. Уж лучше погибнуть, как брату по плоти, нежели стать общим посмешищем.
Женщина на планшете закинула голову и громко застонала, скребя ногтями стол. Жуки шумно зашевелились.
Найл глубоко сомневался, что сцена на столе могла вызвать у насекомых хоть какое-то половое возбуждение. Но жуки всегда любили смотреть. Они обожали наблюдать за настоящими взрывами в паучьем городе, и точно так же любили наблюдать за кинохроникой со съемками войны и бомбежек. Нет ничего удивительного, если им понравилось забавляться страстным поведением не владеющей собой из-за экстаза двуногой самки, наслаждаться ее эмоциями, криками и метаниями.
– Они хотят от нас этого, мой господин? – прошептала за спиной Нефтис. У нее, кстати, необходимость заниматься любовью у всех на глазах никакого протеста не вызвала. В конце концов, смертоносцы, занимаясь выведением красивых и выносливых человеческих пород, тоже следили за тем, как спариваются с подопытными дикарями их надсмотрщицы. Что в этом такого? Просто сцена на столе никак не вязалась с тем, что жук несколько раз пытался столкнуть их в воду. Какая тут может быть связь?
– Узнаем… – пробормотал Посланник Богини, продолжая держать ладонь на рукояти меча и оглядываясь по сторонам.
Много. Их слишком много…
Женщина тоненько заскулила и обмякла, словно ее не одарили любовью, а зарезали. Бледнокожий двуногий подергался еще немного, но вскоре тоже бессильно затих. Жуки бесцеремонно стащили парочку со стола, куда-то кинули, принялись оживленно стучать друг по другу лапами.
– Впечатлениями обмениваются, – пробормотал Найл. – Зрители…
Они спустились вниз. Шестилапый хозяин принялся подталкивать их к столу. Посланник Богини продолжал мять рукоять меча, все никак не решаясь обнажить оружие и начать самоубийственную схватку. Много, до чего же их много!
Жук оставил пленников среди толпы, вскочил на передние лапы, застучал задними по столу, а потом побежал по кругу, перестукиваясь усиками и лапами со стоящими впереди. До Найла неожиданно дошло, что, возможно, он не способен понимать здешних жуков именно потому, что у них другой способ разговора – не словами или мыслями, а жестами и стуками. А значит – в их сознании при общении возникают совершенно иные образы.
Хозяин вернулся, стал толкать Посланника Богини на стол. Найл прикусил губу и – полез. Однако следом неожиданно поднялся какой-то худощавый и белый, как горный снег паренек, немного выше Найла ростом, совершенно лысый и с широким шрамом поперек макушки.
– Ты кто? – удивленно спросил Посланник Богини, оглянувшись на Нефтис.
– Я – Большой Крот, из племени Толстобрюхов. Сейчас я убью тебя, чужак, – с неожиданной четкостью ответил двуногий. Найл даже не заметил, что воспринял не речь, а мысленные образы, возникающие в открытом сознании.
– Толстобрюхи? Кто они?
– Ты сейчас умрешь! – злобно ответил паренек, сжимая кулаки, но Найл успел заметить в его сознании короткую цепочку воспоминаний о пещерах среди Холодных гор, по правую руку от входа в Дом шестилапых.
– У вас большое племя?
