восточной окраине деревни.
Из-за исключительно низкой температуры пулеметы стали отказывать, имели место многочисленные заклинения. Телефонный кабель, проложенный к артиллеристам, оказался почти сразу же поврежденным в результате массированного минометного обстрела русскими, что повлекло за собой крайне несвоевременное ослабление оборонительного огня нашей артиллерии.
В результате решительной атаки русские овладели несколькими домами по северо-восточному периметру Шитинково. Решительные контрмеры, предпринятые командиром батальона, приостановили развитие атаки и нанесли врагу тяжелый урон от винтовочного огня и ручных гранат.
Постепенно наступление врага было остановлено полностью. Благодаря применению средств радиосвязи было восстановлено эффективное действие нашей артиллерии.
Однако в то время, когда наши главные силы (превосходимые силами противника в соотношении десять к одному) были заняты сопротивлением атаке врага с северо-востока, им была неожиданно предпринята еще одна энергичная атака с северо-запада на западную оконечность деревни — силами примерно двух полных рот. Для отражения этой второй атаки были немедленно брошены части 2-го батальона и прикомандированные подразделения из 37-го полка.
Остановить развитие второй атаки оказалось возможным лишь благодаря яростным и отчаянным усилиям каждого боеспособного солдата в бое за каждый дом с применением ручных гранат и автоматов, а также в рукопашных схватках.
Тем временем в ходе контратаки на восточном секторе деревни оказался ранен и по этой причине выбыл из дальнейшего боя обер-лейтенант Бёмер. В то же самое время небольшая группа наших солдат в западном секторе совершила обходной маневр и, предприняв решительную контратаку, отбросила русских за пределы деревни.
Контрнаступление с юга, предпринятое ротой, сформированной из остатков 329-го пехотного полка и возглавляемой лейтенантом Шеелем, встретила решительное сопротивление противника, которого приходилось выбивать последовательно из каждого дома на восточной оконечности деревни. В ходе этого удара вышеупомянутая группа из 329-го полка потеряла половину своих людей, и в том числе лейтенанта Шееля; два командира взводов были ранены.
Разъяренный враг предпринял новую атаку с севера (в 3.30), а также фронтальный удар по центральной части деревни. В это же время силы русских в восточной части деревни прорвались через улицу и ринулись по направлению к дороге из Шитинково в Терпилово. Они захватили скрещивание этих двух дорог, а затем смогли окружить и изолировать наши части, ведущие бой в центральной части деревни.
Центральная часть деревни удерживалась далее лишь очень незначительными нашими силами. Противнику удалось захватить ряд домов, расположенных уже совсем недалеко от батальонного пункта боевого управления и от перевязочного пункта. В то же время в руках врага оказалось и большинство домов в восточном секторе.
Чуть более чем за час, прошедший с момента захода луны, русские, задействовав для этого около 2500 человек, подавили наш маленький гарнизон из трехсот человек и захватили бoльшую часть Шитинково. Первый удар, как мы и предполагали, последовал из леса, расположенного в слишком опасной близости к восточной оконечности деревни. Наши силы оказались все же слишком малы для того, чтобы противостоять этому слишком массированному наступлению, поддержанному к тому же через пятнадцать минут еще одним энергичным ударом по западной оконечности деревни, находившейся в полутора километрах в стороне. Финальный удар по центру деревни оказался последней каплей.
Маленький Беккер и Шниттгер с остатками старой штольцевской роты и отделением артиллеристов сформировали собой небольшой очаг яростного сопротивления на ответвлении дороги на Терпилово. Окружавшие красные несопоставимо превосходили их в численном отношении, но они все равно не уступали им ни метра обороняемого пространства. В западной части деревни так же ожесточенно старалась остановить продвижение врага на своем участке, т. е. с запада, еще одна небольшая группа, состоявшая преимущественно из людей 37-го полка. В центре деревни, и опять же с небольшой группой, действовал Ламмердинг, отчаянно защищая наш перевязочный пункт и штаб батальона.
Перевязочный пункт был забит ранеными. Все мы были слишком заняты ими, чтобы следить еще и за тем, что происходит снаружи, пока в переполненное помещение не ввалился, хромая и шатаясь, солдат, раненный в бедро. С перекошенным от боли и страха лицом он выкрикнул: «Русские здесь! Они уже идут!»
Среди раненых мгновенно распространилась паника. Охваченные ужасом, не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, пытались подняться даже тяжело раненные — и снова беспомощно падали на свои соломенные подстилки. Никто из них не питал никаких иллюзий по поводу того, что с ними станет, если наш перевязочный пункт окажется в руках красных. Я мельком взглянул на девушку, непринужденно прислонившуюся плечом к углу печи и скрестившую руки на груди. В ее ответном взгляде сквозила почти не скрываемая усмешка. В выражении лица не осталось ни тени от вчерашнего страха или благодарности за то, что мы не повесили ее как шпионку. В тот момент я мог совершенно хладнокровно и без сожалений пристрелить ее.
Все мы понимали, что смертельная опасность уже слишком близка. Шум боя становился все отчетливее: винтовочные выстрелы, взрывы гранат и неистовая трескотня автоматных очередей доносились уже всего метров с пятидесяти — со стороны амбара, пристроенного к дому с заднего двора.
В комнате повисла мертвая тишина. Я прямо чувствовал, что Наташа Петрова не спускает с меня своих красивых, но насмешливых и холодных глаз. Оглянувшись, я увидел, что на меня пристально смотрят и все раненые.
В это мгновение прямо перед домом взорвалась граната, и несколько стекол из оконного переплета со звоном влетели внутрь. Русские были уже почти на пороге.
Я вдруг осознал, что сейчас все зависит от меня одного. В обращенных ко мне взглядах раненых читалось ожидание от меня какого-то действия — среди присутствовавших я был единственный офицер, и к тому же один из всего лишь нескольких боеспособных мужчин. Каким-то неведомым образом это осознание придало мне не только отвагу, но и способность ясно и четко мыслить и, главное, быстро действовать. Сейчас мне не оставалось ничего другого, кроме как быть просто солдатом.
— Давайте-ка посмотрим, что там на самом деле происходит, — как можно спокойнее, как будто о самом обычном деле, сказал я, взяв свой автомат и надевая каску.
В карманах у меня было еще и несколько гранат.
— Генрих, давай на конюшню и следи за тем, что происходит с той стороны дома. Обо всех подозрительных перемещениях немедленно докладывать. Пропускать только наших раненых, да и то предельно осмотрительно. Тульпин, быстро распределить все имеющееся оружие среди тех, кто еще способен держать его в руках. Будем защищаться. Мы должны любой ценой не позволить врагу забросать нас гранатами через окна, иначе всем нам конец.
Все, кто еще мог двигаться, включились в оживленную подготовку к обороне перевязочного пункта. Я прошел из комнаты в сени, снял автомат с плеча, осторожно приоткрыл входную дверь и сделал первые три шага со ступеней крыльца на улицу, сразу же оказавшись во власти свирепого мороза и непроглядной тьмы. Первое время, пока мои глаза привыкали к темноте, я не мог разглядеть вообще ничего, даже во время вспышек взрывов, то и дело ухавших в разных концах деревни. Затем в небо взвилась осветительная ракета, и в ее ярком свете я как-то даже нереально отчетливо разглядел здание штаба и наш перевязочный пункт.
Вон там! На другой стороне улицы, примерно метрах в тридцати от меня! Русский! Он увидел меня первым, и в следующий миг его пуля влепилась в стену за моей спиной. Прежде чем он успел прицелиться в меня из своей винтовки во второй раз — «Спокойно!» — промелькнуло у меня в мозгу, — моя автоматная очередь опрокинула его в сугроб — должно быть, за мгновение до того, как он нажал на курок. В несколько прыжков я оказался за санями, стоявшими за углом у боковой стены дома. На заднем дворе я разглядел две наших маленьких конных повозки, запряженных нашими милыми лошадками. Если бы здесь сейчас был Мюллер, успел с досадой подумать я, он обязательно увел бы их в конюшню. А так к ним сейчас крадучись подбиралась какая-то тень явно негерманского происхождения. Я на всякий случай выпустил еще одну очередь в ту сторону. Движение вроде бы прекратилось.
