Я села и потянулась за бутылкой воды рядом с кроватью. Но Дашай оттолкнула мою руку от пластиковой бутылки.
— Где ты ее взяла?
Я рассказала ей о доброте служащего автозаправки.
Она прочла этикетку: «Родники Ориона. Розлито в Майами» — и убрала от меня бутылку.
— Наверное, он и правда добрый. Но я кое-что слышала о бутилированной воде из Майами. Потом расскажу. А пока держись от этого добра подальше. — Она подняла бутылку к свету, та была на треть пуста. — Ничего странного не чувствуешь?
Я засмеялась, но не радостно. В голове пронесся калейдоскоп всего, что я перечувствовала за прошедшие сутки.
Она подняла с пола лоскутную торбу, порылась в ней, извлекла стеклянную бутылку и протянула мне.
— Выпей это. Это из дома, родниковая.
Я припала к бутылке, чувствуя, как прохладная вода течет по пищеводу, проникает в вены. В голове начало проясняться. Из окна долетел грохот океана, должно быть, прилив наступает. Я глубоко вздохнула и снова стала пить. Когда бутылка опустела на две трети, я сказал Дашай:
— Надеюсь, она не последняя.
— Местная вода нормальная. — Дашай поставила сумку на пол. — По крайней мере, в мой последний приезд она была вкусная. Но да, я привезла еще. Так что допивай. Проснись, приведи в порядок мысли. Пора приступать к работе.
Я выпила остаток воды.
— Мае по-прежнему сидит у папы?
— Сидит. — На Дашай было черное с зеленым платье, расписанное в технике батика, казавшееся островком свежести в комнате. — Вместе с этой Рут, которая сидит на своем стуле, как сфинкс, набитая секретами, которых не раскрывает. Ты в курсе, что она затевает?
Я рассказала ей о встрече с Малкольмом, о моменте, когда мы с ним пришли к выводу, что за пожаром в Сарасоте стоит Рут.
— Она могла подбить на это Денниса. И она же могла отравить папу. В конце концов, у нее были возможности. Именно она готовила ему заменители крови.
— С чего бы ей вдруг возжелать навредить Рафаэлю? — спросила Дашай.
— Не знаю.
Она вздохнула.
— А с тобой что приключилось? Почему ты здесь, да с таким видом, будто у тебя лучшего друга убили?
Поморщились мы одновременно.
— Ари, прости.
Я покачала головой. Я не могла облечь свои чувства в слова, но дала ей ощутить глубину и вес моих чувств: от потери Кэтлин, и Мисти, и Осени, и от обнаружения Бернадетты с Уолкером.
Спустя некоторое время она сказала:
— Разве я не говорила тебе? Любовь есть несчастье. — Она снова заглянула мне в глаза. — У тебя ни крошки во рту не было, и давно? Пойдем, поможешь мне лечить мисс Рут. А потом всерьез займемся готовкой.
Рут лечиться не хотела.
Они сидела, приземистая и непроницаемая, словно жук, на жестком стуле в ногах папиной кровати. И самой позой своей говорила, что она никуда уходить не собирается.
Дашай с мамой обе попытались загипнотизировать ее. Не будь проблема столь серьезна, зрелище могло бы показаться забавным.
Дашай сидела в изножье кровати, рядом с одеялом, прикрывавшим папины ноги. Я гадала, слышал ли он хоть что-то из наших разговоров. Если и слышал, то виду не подавал.
— Мэри Эллис, я приехала сюда поговорить с тобой. — Голос Дашай звучал напевно и глубоко, подцвеченный выразительным ямайским акцентом. — Я приехала сюда, в такую даль, поговорить с тобой. Я вижу твои глаза, видишь ли ты мои?
Рут улыбнулась — такую улыбку называют ухмылкой. Никогда мне это слово не нравилось.
— Посмотри на меня. — Мае встала перед Дашай и склонилась над Рут. — Мэри Эллис, тебе надо дышать глубже. Вдох-выдох, глубоко. Глаза у тебя устали, им хочется закрыться. Позволь им закрыться.
Рут рассмеялась — словно горло грязной водой прополоскала.
Дашай с мае чередовали усилия. Я мучительно наблюдала, уверенная, что у них нет никаких шансов подчинить ее. И тут заметила полстакана «пикардо» на столике рядом со стулом Рут.
— Я — в ванную. — Похоже, никто не заметил.
В ванной я отыскала в аптечке флакон таблеток с маминым именем на ярлычке: снотворное, прописанное доктором Чжоу. Я взяла шесть штук, отнесла на кухню и растолкла их ложкой. Затем той же ложкой всыпала в стакан. Щедро налила «пикардо» и размешала. Затем я налила еще три стакана и поставила их все на поднос, старательно сдвинув чистые влево.
С подносом в руках я вернулась в папину комнату.
— Не будь это так смехотворно, меня бы это раздражало. — Рут взяла поданный мною стакан и отпила.
Раздав остальные стаканы, я уселась на пол под окном. Глоток «пикардо» еще больше прочистил мне мозги. Дашай была права — что-то в ту воду подмешали.
Мае мерила комнату шагами.
— Ты давно живешь в нашей семье. Рафаэль так восхищался твоей работой, и мы всегда считали тебя нашим верным другом.
— Но друзья не пытаются отравить своих научных партнеров. — Дашай подалась вперед со своего места на кровати и уставилась Рут в глаза. Затем снова выпрямилась. — Друзья не устраивают пожаров.
Они играли в доброго и злого полицейского. Это не работало.
Рут смотрела на них с нескрываемым презрением.
— Что ты для него сделала? — обратилась она к моей матери. — Ты бросила его. Ты не заботилась о собственном ребенке — ребенке, которого обманом навязала ему. — Она отпила еще глоток.
У мае перекосилось лицо. Ей не хватало сил это выслушивать.
— Да, мне об этом известно. — Голос Рут источал самодовольство. — Мне все известно.
Я попыталась настроиться на ее мысли, но услышала только обычный белый шум.
— Ты ничего не знаешь, — буквально прошипела Дашай. — Думаешь, что знаешь, а знаешь только ложь.
Рут склонила голову набок.
— Что до лжи, то тут ты специалист. Ты лгала своей родне на Ямайке, ты лгала бедному полукровке Беннету. А когда они поняли, что ты лгала, они все тебя бросили.
Дашай передернуло.
«Беннет полукровка, как я?» — подумала я. Должно быть, Рут услышала мою мысль. Она обернулась ко мне.
— Да, еще один полукровка, как ты. Очередной ребенок, которого в конечном итоге никто не хотел. Бельмо на глазу равно у людей и у вампиров. Тебя никогда не примут они, и ты никогда по-настоящему не станешь одной из нас.
Глаза мои метнулись к отцу, инстинктивно ожидая, что он защитит меня. Но он не шевелился.
Все молчали. Рут ухитрилась ранить каждую из нас и явно наслаждалась этим. Она откинулась на спинку стула и прикончила свой «пикардо».
Дашай сидела на кровати, ее плечи поникли. Мае прислонилась к стене рядом со мной, закрыв глаза. Я не отрываясь смотрела на Рут. И в тот момент, когда глаза у нее помутнели, сказала:
