Когда Синяка добрался до края болота, повалил снег. Тучи все еще ползли с востока, от реки Элизабет. Синяка так и не понял, когда наступила ночь. Там, где по улицам промчались потоки воды, остался мелкий хлам.
Синяка был уже возле форта. Белые хлопья летели сквозь темноту и беззвучно исчезали в черной воде. Неожиданно, словно напоследок, прогрохотал гром, и волны, бившиеся о стены форта, ответили ему грохотом.
Синяка остановился и нагнулся, растирая заледеневшие ноги. Внезапно ему показалось, что здесь есть кто-то еще. Он поднял голову и увидел, что на краю стены со стороны моря показались две белых руки. Чьи-то пальцы ловко цеплялись за камни. Синяка склонил голову набок и стал смотреть. Над стеной форта появился сверкающий шлем, из-под которого ниспадали четыре длинных светлых косы. Затем он увидел молодую женщину, одетую в мокрое, плотно облепившее тело платье. Тяжелый кожаный пояс сползал на бедра, короткий меч в ножнах бил ее по ногам.
Юноша переступил с ноги на ногу, и тогда воительница заметила его. Блеснув в полумраке белозубой улыбкой, она поманила его к себе.
– Подойди же, раб, – сказала она. – Что стоишь чурбан чурбаном и глазеешь на знатную даму?
Синяка не двинулся с места.
– Ты что, глухой к тому же? – Она пожала плечами. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – ответил Синяка. – Почему ты решила называть меня рабом? Я Синяка, если ты хочешь со мной познакомиться.
– В первый раз вижу свободного человека безоружным.
– Почему ты думаешь, что я безоружен? – Синяка подумал о том, что произошло в подвале у Торфинна, и еле заметно улыбнулся.
– Подай мне руку, – приказала девушка.
Опираясь на синякину руку, она спрыгнула со стены, хрустнув каблуком о камень. Синяка подхватил ее, и сквозь мокрое платье ощутил под ладонями жар, исходящий от ее тела.
– Я Амда, – сказала она, – племянница Бракеля Волка.
Она провела ладонью по мокрому от растаявшего снега лицу. Синяка смотрел на нее, слегка прищурив глаза, и улыбался. Девушка ему нравилась.
– Слушай, а кто ты такой? – спросила Амда, окидывая его изучающим взглядом. – Ты тот, с «Медведя»? Дружок сиятельного фон Хильзена?
– Не все ли тебе равно, Амда?
– Дурачок, – заявила она покровительственно и, привстав на цыпочки, погладила Синяку по влажным волосам, однако объяснять ничего не стала. – Я вспомнила, тебя подобрал Косматый Бьярни, так?
– Верно, – ответил Синяка.
– Сегодня у ваших в Датской башне, вроде бы, праздник первого снега, – сказала она. – Парням только повод дай, чтобы напиться.
– Идем, я провожу тебя, – сказал ей Синяка.
Амда открыла тяжелую дверь башни, и в тот же миг грянул пушечный выстрел. Девушка отпрянула и прижалась к стене.
– Проклятье, – пробормотала она.
Вокруг все заволокло пороховым дымом, сквозь который еле-еле пробивались пятна света от горящих факелов. Из дыма донесся дружный радостный вой, на гребне которого взлетел фальцет Батюшки- Барина:
– Вот это бабахнуло!
Синяка споткнулся у входа о бочонок, выпрямился и прищурил глаза. В бочонке что-то булькнуло. Судя по всему, в башне действительно полным ходом шла пирушка. Галдели голоса, стучали кружки, топали ноги, и в эту какофонию особенным, отчетливым звуком вплетался хруст снега и звон шпаг.
– Там дерутся, – ревниво сказала Амда.
– Пойдем посмотрим, – с готовностью предложил Синяка.
Они обошли башню кругом и в желтом пятне света, падавшем из окон второго этажа, увидели поглощенных поединком Хильзена и Норга.
Хильзен, стройный, темноволосый, легкой тенью скользил по тропинке, и в его глазах светилось вдохновение. Он сражался левой рукой. Широкоплечий Норг со взъерошенными жесткими волосами цвета соломы был груб и небрежен, как всегда. Он уже тяжело дышал, хватая ртом холодный воздух, но сдаваться пока не хотел.
Блестящими глазами Амда посмотрела на бойцов несколько минут, потом вздрогнула от холода и пошла в башню следом за Синякой.
Их появление встретили радостными воплями. Завоеватели подгуляли уже до такой степени, что обрадовались бы даже черту.
– Синяка! – крикнул Иннет с «Черного Волка». Язык у него основательно заплетался. – А мы тут такой «о танненбаум» отгрохали! Во!
Он широко взмахнул рукой в сторону елки, укрепленной в углу комнаты; ее всунули доспеху между ног и привязали ремнем, чтобы не падала.
Пьяным жестом Иннет имел неосторожность задеть по уху Косматого Бьярни. Капитан «Медведя» мимоходом ударил его кулаком в лицо, не прекращая дружеской беседы с Тоддином. Иннет упал под стол и не показывался более.
