А Ульфила и не собирался ничего объяснять. Насмотрелся? Это тебе не мечом махать, здесь иное умение потребно, тебе недоступное. И забрал Ульфила дощечку, обратно в мешок спрятал.
Молча на князя уставился: ну, что тебе еще нужно?
Растерялся князь; а растерявшись, многословен стал.
– Валент из Антиохии прибыл, – сказал он наконец. – Армию привел большую. Наши конники уже ходили мимо, считали их орлов.
– И много насчитали? – спросил Ульфила.
– Достаточно, – честно ответил Фритигерн. Поморщился. – Если по значкам судить, набрал Валент себе воинство с бору по сосенке. Думаю, лучшие резервы выгреб, чтобы только нас извести.
– Вполне понимаю, – холодно сказал Ульфила.
Фритигерн пропустил это замечание мимо ушей.
– Ульфила, помоги мне. Ты встречался с Валентом, говорил с ним. Где он уязвим более всего? Как легче взять его?
– Валент мой государь, – сказал Ульфила. – Я не помогу тебе убить его. Если ты только за этим приехал, то убирайся.
– Твой государь! – яростно прошептал Фритигерн. Серые его глаза вдруг засветились зеленым огнем. – В прошлом году он и пальцем не шевельнул, пока мы разоряли его земли и грызли его людей похуже Черной Смерти. Сидел себе в Антиохии, задницу парил, будто нас и на свете-то нет. Где он был тогда, твой государь, когда мы кровь его подданных лили, будто воду?
Гневный огонь медленно угасал в зрачках Фритигерна.
– Так скажи, Ульфила, с чего бы Валенту вдруг срываться с места и сюда бежать?
– А сколько можно на твои бесчинства любоваться?
– Не в этом причина. – Фритигерн головой покачал. – Из всего, что я слышал о его императорском величестве, следует один очень простой вывод.
Он поманил Ульфилу пальцем, точно собирался поведать ему какую-то тайну. Но Ульфила не шелохнулся.
А Фритигерн и без того ему все раскрыл, что знал.
– Зависть, – сказал Фритигерн. – Вот что ему покоя не дает. Зависть пересилила все, даже природную трусость. Вот он и рвется в бой.
– Зависть? – переспросил Ульфила. Против воли почувствовал жгучий интерес. Ох, как непрост князь Фритигерн! Умеет втягивать в свои дела. Только что гнать хотел взашей – и вот сижу слушаю, чуть не рот раскрыв. Жду: что еще надумал этот проныра? – И кому же завидует император Валент?
– Многим. Например, комиту Себастьяну, – быстро ответил Фритигерн. И прямо в глаза Ульфиле посмотрел, ибо собирался сказать нечто важное. – Этот Себастьян нас наголову разбил. Один отряд уничтожил почти под корень. Кто уцелел, говорят: серьезный командир, у ромеев таких мало.
– Значит, и на тебя нашлась управа?
Фритигерн юлить и вертеться не стал, ответил прямо:
– Похоже, так.
Ульфила губы сжал. Посмотрел неприязненно.
– Погубишь ты народ свой.
– Этого-то я и не хочу. Если у Валента найдется хотя бы еще один такой Себастьян, нам придется туго.
– Но ты, конечно, тоже не сидел сложа руки, пока Валент к тебе шел.
– Ну… – Фритигерн мимоходом плечами пожал. Скромник. – Ничего особенного. Обычные меры. Перекрыл дороги, по которым провиант для этой армии подвозят. Они, конечно, быстро прознали. Желудки донесли им новость быстрее всякой разведки. Один пост я потерял, зато выиграл время. Они против наших выслали стрелков под прикрытием кавалерии. Вот уже несколько дней мы медленно отходим. Мне совершенно не нужно, чтобы нас загнали в ущелья. На этот раз так просто будет не уйти, перебьют нас там.
И противен был Фритигерн Ульфиле. И дела фритигерновы были в глазах епископа преступлением. А обаянию князя противиться не мог.
Во всем, что делал Фритигерн, проглядывал холодный трезвый расчет. И вся забота Фритигерна была о вези. И все подлости совершались Фритигерном ради вези. Да и подлостями-то это не было в полном смысле слова. А что убийца – так кто в ту пору убийцей не был? Разве что святые, да еще незадачливый Прокопий…
И вот уже Ульфила кивает одобрительно.
А Фритигерн продолжает, доверяя епископу Ульфиле все больше и больше подробностей.
– Сейчас мы стоим в дневном переходе от Адрианополя. Валент под самым городом. Землю роет.
– Что он делает? – От удивления Ульфила едва не поперхнулся.
Фритигерн пренебрежительно отмахнулся.
– Ну, лагерь строит. Выкопал ров, возвел вал земляной, палок натыкал частоколом. Думает, это ему поможет.
И язык прикусил. Лишнее сгоряча брякнул.
