Алвари покосился на длинный меч Мелы и закашлялся.
– Расскажи им лучше про храм, – вмешался Кари. Он тоже с тревогой поглядывал на оружие варваров.
Сменить тему беседы было для Алвари непростой задачей. Он и разговаривать-то с кем-либо отвык. Однако, поднатужившись, старый хэн успешно справился и с этим.
– Храм этот, дети мои, был здесь всегда, – произнес он торжественным низким голосом. – Иные, впавшие в ересь, утверждают, будто его якобы – ха-ха – воздвигли наши предки, но…
Кари удивленно поднял круглые брови, и складки на его лбу поползли вверх.
– Что это за «ха-ха», неуместное в речи старца?
– Это канонический текст, болван, – совершенно другим тоном ответил Алвари.
– Так ты ортодокс? Вот никогда не знал!
– А ты что, еретик? – изумился Алвари. – Вот это новость!
Оба были потрясены тем, что открыли друг в друге что-то новое. Потом Алвари вновь взял себя в руки и продолжил:
– Итак, дети мои, на заре цивилизации нам был открыт свет Азбучных Истин. Выйдя из мрака косности и невежества, скальные хэны постигли великие откровения. Многие из этих откровений обрели воплощение в этих кумирах.
Он остановился возле одного идола. Все боги были на одно лицо и отличались друг от друга лишь предметами, словно бы прилипшими к их туловищу. У этого бога можно было заметить рыболовные снасти, вроде тех, которыми пользовался Кари.
– Покровитель рыболовства? – спросил Аэйт.
– Молчи, о неотесанный вар… То есть, я хотел сказать, неопытный юноша, коему не открыт еще свет познания. Сие есть Азбучная Истина «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда».
Алвари принялся водить их от статуи к статуе, разъясняя на ходу:
– Вот «Скучен день до вечера, коли делать нечего», а это «Терпенье и труд все перетрут» и брат его «Глаза боятся, а руки делают».
У последнего бога действительно были испуганно выкаченные глаза и многочисленные руки, судорожно сжимающие весло, горный молоток, нож, пилу, веретено и большие ножницы.
Потом они остановились перед идолом, на груди которого примостилась вырезанная из камня птичка. Она явно готовилась вспорхнуть. За спиной у пичуги был процарапан в камне полукруг с радиально расходящимися лучами. Вероятно, это было изображение восходящего солнца.
– А это что за бог? – спросил Аэйт.
– О бедный отрок, обделенный просвещением, узнай же… – торжественно начал Алвари и вдруг замялся. – Боги мои, и в самом деле! Кто же это? – Он уставился на божество, и впервые за многие годы ощутил давно забытое чувство – любопытство. – Птица, гм… «Всяк кулик свое болото хвалит»? Нет, какое тут болото… Да и птица-то не кулик. Это абстрактная птица. Это птица вообще, как таковая. «Лучше синица в руке, чем журавль в небе»?
Кари пошевелил бровями, поднапрягся и сказал:
– «Ранняя пташка дальше летит», вот это кто.
– И впрямь! – обрадовался Алвари. – Молодец ты, Кари-хэн. Еще не все мозги у тебя песком занесло.
Вскоре оба скальных хэна напрочь позабыли о своих гостях и принялись бродить вдоль стены, увлеченно разглядывая символы на статуях и угадывая их значение. Выяснилось, что за долгие годы хэны прочно все перезабыли, и теперь древние идолы словно бы заново раскрывали перед ними свою божественную суть.
Пользуясь предоставленной ему свободой, Аэйт забрался туда, где возле стены кучей были навалены такие же идолы, снятые с постаментов и брошенные на землю. Он рассматривал их довольно долго, не понимая, за что постигла их кара. Наконец, он решил обратиться за разъяснениями к хэнам.
Алвари прервал бурный спор с Кари и недовольно посмотрел туда, куда указывал ему мальчишка- мораст.
– Это? Это лже-кумиры, низринутые боги, возвышенные некогда по недомыслию и низвергнутые по заслугам. Я не хотел бы, чтобы ты, мой юный друг, или твой умудренный испытаниями брат судили о народе Красных Скал по этим ложным богам.
– Как их звали? – спросил Аэйт и добавил медовым голосом: – Многомудрый Алвари, от каких лукавых истин отказался твой народ?
Алвари покривился, однако назвал несколько имен:
– «Падающего толкни», «Разделяй и властвуй», «Горе побежденному»… – Он подошел поближе и с отвращением посмотрел на лже-кумиров. Одного из них даже пнул.
– Есть тут у нас и сомнительные боги, – добавил он со вздохом. – Мы, ортодоксы, считаем, что нужно низринуть и их, но среди еретиков у них много поклонников. Поэтому они сохранены в неприкосновенности. Теологические диспуты на эту тему запрещены, дабы не вспыхнули религиозные войны, которые однажды чуть было не привели к уничтожению нашего народа. Это было в эпоху лже-кумиров, будь они прокляты! Поэтому еретики поклоняются сомнительным богам втайне. Если ортодокс увидит еретика с подношением, он должен отвернуться и забыть об увиденном. Таков закон.
Они остановились перед богом, к которому словно приклеился боком бегущий волк. Перед мордой зверя были нацарапаны схематические изображения елок. Идол лоснился, смазанный маслом, а у ног его в плетеной ивовой корзине были свежие цветы и несколько красивых кристаллов горного хрусталя.
