заморгал. Однако чародею было не до Пузана. Неожиданно он произнес, задумчиво покусывая ноготь большого пальца:
– А может, нам с тобой прогуляться до Красных Скал и разобраться с Торфинном лично?
Такого Пузан не ожидал. Лучше бы господин Синяка избил его за пролитую краску. Правда, Синяка никогда его не бил. Но тут пусть уж ударит, можно даже в нос, лишь бы не говорил таких ужасных вещей.
– Господин Синяка, – пролепетало чудовище. – Да что вы такое придумали? Какие Красные Скалы? Вот и ремонт у нас еще не закончен. Опять же, сваи надо забить толком. Как же мы отправимся, да еще в такую даль?
– Ох, – вздохнул Синяка, – хоть бы раз ты, Пузан, подумал о ком-нибудь, кроме самого себя…
Этого великан уже вынести не мог. Нос у него мгновенно покраснел, и голос задрожал от обиды.
– Да я только об вас и думаю… Вот уже сто с лишком лет, как ни об ком другом… А вы…
Он шумно всхлипнул.
– Садись, – сказал Синяка и привычным движением вытер великану сопли двумя пальцами. – Не реви. Никуда мы не идем. Останемся здесь.
– А чего пугаете?
– Прости, – сказал Синяка. – Я не подумав, брякнул глупость.
– Во-во, – поддакнул оживший великан. – Глупость вы брякнули, господин Синяка. Самое верное слово.
Синяка невольно усмехнулся. И ведь сам пригрел этого холуя, подумал он и, вздохнув, склонился над кристаллом.
Торфинн стоял у окна. Синяка сразу узнал эти широкие плечи, никогда не сгибавшиеся под тяжестью черной кольчуги, эти длинные седые волосы, схваченные золотым обручем. Но Синяка не успел как следует разглядеть черного мага и его замок. Словно его окликнули, Торфинн вздрогнул и резко обернулся. На Синяку уставились широко раскрытые черные глаза и, казалось, будто изображение Торфинна придвинулось и вышло из магического кристалла на склон Пузановой сопки.
– Ты!.. – выдохнул Торфинн, пораженный.
Синяка не мог не заметить, как осунулось и постарело его властное лицо, словно черного мага подкосил и выжег изнутри какой-то неисцелимый недуг. Но присмотревшись, он понял, что Торфинна всего-навсего снедал страх. Обыкновенный страх. И это было так удивительно, что Синяка едва не выронил кристалл.
Усевшись на траве поудобнее, он взял камень в обе ладони, бережно, точно баюкая.
– Здравствуй, Торфинн! – сказал он.
– Ты жив! – Торфинн все не мог поверить увиденному. Он выпрямился и твердо сжал губы.
– Да, – подтвердил Синяка. – Ну и что?
Оживая на глазах, Торфинн с каждым мгновением все больше превращался в прежнего господина Кочующего Замка, каким помнил его Синяка.
– А этот дебильный великан все еще при тебе? – спросил он.
– Конечно.
– И как он тебе не надоел… – Торфинн покачал головой. – Верно говорит Ингольв, ты всегда был со странностями.
– Как поживает Ингольв?
– Отлично. – Черный маг улыбнулся, широко и уверенно. Он вновь обрел себя. – Из него получился прекрасный начальник моей личной охраны. Преданный, в меру ограниченный, в меру самолюбивый.
– Я рад, что вы нашли общий язык, – сказал Синяка, не вполне искренне. – Но почему тебя удивляет, что я еще жив?
Торфинн на миг заколебался, но потом сказал:
– Пожалуй, тебе лучше знать это, сынок. Я решил, что ты мертв, потому что в Кочующий Замок явился некто, несущий гибель Черному Торфинну, согласно предсказанию, записанному в книге деяний Черной и Белой магии. Но раз ты жив, то не все еще потеряно.
– Почему же?
От синякиной улыбки Торфинну стало не по себе.
– Не вздумай делать глупости, – торопливо проговорил он. – Мы с тобой исчезнем из миров Элизабет одновременно. Будь осторожен, сынок, береги себя… – Он посмотрел Синяке в глаза и значительно добавил: – И меня. Помни: моя гибель – это твоя гибель.
Синяка немного помолчал, а потом сказал:
– Торфинн, ты держишь в плену двух братьев из мира Ахен.
Черный маг сразу насторожился.
– Ну и что? Тебя-то это не касается, не так ли?
– Отпусти их, – сказал Синяка.
– Почему я должен отпускать их?
– Я прошу тебя, Торфинн.
