Когда Авденаго открыл глаза, он обнаружил, что находится в очень светлом, выбеленном помещении с низким потолком. На стенах висело оружие, по большей части очень ржавое или сломанное.
Очевидно, это были трофеи, взятые в каких-то давних сражениях. Горожане, сами по себе люди не воинственные, обладали поразительной мстительностью по отношению к тем, с кем приходилось сходиться на поле брани. Частично эта мстительность проявлялась в том, как они относились к «пленному оружию». Наверняка сохранились и другие свидетельства, вроде хвастливых и нудных «героических хроник».
Авденаго очень внимательно оглядывал комнату, в которой проснулся. Любая мелочь могла помочь ему выбраться или погубить. Он еще не знал, как ему быть. Следовало собрать информацию. Одинокий шпион-засланец всегда с этого начинает, особенно после очередного провала.
В том, что имеет место именно провал, Авденаго не сомневался: он ранен и в плену, а добытый с такими трудами и опасностями артефакт исчез.
Комната, где находился Авденаго, была довольно просторной и, несмотря на низкие потолки, воздуха в ней хватало. Когда-то Миха Балашов (еще бы вспомнить, кто это!) слышал от своего школьного учителя презрительное упоминание о низких потолках. «Потолки высотой меньше четырех с половиной метров, — морщился Николай Иванович, — воспринимаются жителями „старого фонда“ как гроб. Я говорю вам это для того, чтобы вы имели представление о том, что такое низкий потолок и высокий. Не только в плане жилья, но и касательно всех прочих требований к жизни. В первую очередь — к интеллектуальным… Боже, для чего я сотрясаю воздух! Всех вас вскормила помойная труба Купчино и расплющила Ульянка. В самом лучшем случае ваша духовная родина — бывшая Уткина Заводь, с чем всех вас и поздравляю».
Это было, кажется, не вполне справедливо… Восстанавливая сейчас в памяти тот странный монолог Николая Ивановича (а все монологи учителя были в той или иной мере весьма странными), Авденаго приходил к пониманию одной исключительно простой вещи. Николай Иванович рассуждал как тролль, и логика у него была троллиная. Конечно, если сопоставлять, то Николай Иванович — скорее, тролль из высших. Из самых высших. Но к людям он совершенно очевидно относился как к представителям чуждой ему расы.
Размышления Авденаго были прерваны появлением капитана городской стражи. Авденаго едва было не сказал ему:
— Голубчик, поспешили. Я еще не завершил осмотр помещения и не закончил анализ ситуации в целом. Не могли бы вы быть так любезны — не оставили бы вы меня в покое еще на полчасика?
Черт. Слишком рано.
Капитана сопровождали двое стражников. Один посматривал на Авденаго угрюмо, другой вообще на пленника не смотрел — таращился в окно на яркий день, скучал. Его, небось, ждет-поджидает подруга. Какая-нибудь дочка булочника с глазами, как чернослив, и сиськами, как булочки. Уж конечно, с такой тискаться куда веселее, чем торчать в казарме.
«Ничего, сукин сын, поторчишь в казарме», — злорадно подумал Авденаго. Настроение у него улучшилось.
Капитан остановился в пяти шагах от широкой лавки, на которой лежал пленник, и сказал:
— Так. Определимся. Ранение верхней части груди. Дыхание без всхлипов. Городская казна заплатила доктору за ночной вызов восемь голов. Следовательно, твой долг городской казне — десять голов.
— Два вопроса, — откликнулся Авденаго и растопырил два пальца. — Почему десять голов следуют из восьми? Это первый вопрос. И второй: чьи головы я должен добыть и с какой скоростью?
— Два ответа, — в тон ему сказал капитан. К счастью, типично троллиная манера выражаться была в Гоэбихоне пока что неизвестна. — Десять следуют из восьми вследствие процентов. Процентная ставка для пришельцев и чужаков в Гоэбихоне высока. Это понятно? Второй вопрос лично я склонен расценивать как шутку дурного пошиба. Она не смешная! — заорал капитан в лицо Авденаго. — Ты нарушил общественный порядок, напугал члена гильдии гобеленщиков.
— Угу, члена я напугал, — сказал Авденаго. — Очень она напугалась, сдала меня ментам, маленькая сучка.
— Поскольку твое состояние позволяет вести допрос, — продолжал капитан, — вставай.
— А лежа никак? — осведомился Авденаго.
Капитан едва заметно двинул бровью, указывая солдатам на Авденаго. Те мгновенно бросились к раненому, вздернули его на ноги и подтащили к стене. Авденаго висел у них на руках, ступни его болтались, как будто ему перебили щиколотки. Только сейчас Авденаго заметил расчудесные ржавые цепи, болтающиеся под низким потолком.
«Прелестно, — подумал он. — Они намерены меня пытать».
Капитан уселся за стол, приставленный к окну. Авденаго, цепляясь за солдат, стоял перед ним.
Капитан кивнул на цепи:
— Подпорки нужны?
— Обойдусь, — ответил Авденаго.
Солдаты отошли от него. Он качнулся и чуть не упал, но удержался, схватившись за край стола.
Капитан ударил его по пальцам, чтобы выпустил столешницу.
— Не смей трогать!
— Угу.
— Я же тебя спрашивал, нужны подпорки или нет?
— Нет.
Капитан помолчал, рассматривая пленника. Авденаго являл собою неприятное зрелище. Он не имел пока что возможности полюбоваться на себя в зеркало, но не без оснований подозревал, что ничего вдохновляющего там бы не увидел. Веки по-прежнему горели, хотя склизких комков на них больше не было, — очевидно, доктор смыл, когда занимался раной. Исцарапанный, чумазый, красноглазый, светлые волосы слиплись и торчат дыбом.
Капитан вытащил из кошелька монету с изображением чьего-то профиля и показал Авденаго:
— Голова. Видишь? Это называется голова. Десять таких штук ты должен городскому магистрату. Никакие другие головы не приноси.
— А, — сказал Авденаго. — Ну тогда понятно.
— Не притворяйся, будто никогда в жизни не видел денег! — взорвался капитан.
— Ну да, — сказал Авденаго. — Я не притворяюсь.
Капитан подвигал скулами, сражаясь с желанием избить пленника и бросить его подыхать. Авденаго почему-то забавляла эта внутренняя борьба. Дела обстояли хуже некуда, а ему было весело. Не исключено, что подобные вещи как раз и начинаются, когда терять тебе уже абсолютно нечего.
— Ты чужак, — выговорил наконец капитан.
— Это кому как, — отозвался Авденаго. — Есть в мире существа, для которых я свой. Хоть в это и трудно поверить.
— Цель приезда в Гоэбихон?
— Знакомство с достопримечательностями — подходит?
— Еще раз спрашиваю: цель приезда в Гоэбихон?
— Искал работу. Это тоже не подходит?
— Здесь нет работы для чужаков. Назови цель своего приезда в Гоэбихон?
— Хотел поживиться кое-чем.
— Ты вор?
— Зачем так грубо? — возмутился Авденаго.
— Еще раз спрашиваю: ты вор?
— Вовсе нет!
— Не вижу доказательств того, что ты не вор.
— Я убивал, а воры не убивают.
— Нет никакой связи, — покачал головой капитан.
— Связь такая же безупречная, как между восемью и десятью головами, — заверил Авденаго. — Одно вытекает из другого.
Капитан не знал, как возражать, поэтому принял наилучшее решение: он вернулся к изначальной теме допроса.
