– Айкабод, – сказал Скинк, – сокращенно Айки.
Декер отчаянно надеялся, что Айкабод не было настоящим, именем Скинка. Он полагал, что Скинк не изберет этот особый момент в присутствии именно этих людей, чтобы открыть все мрачные тайны своей души. Было известно, что Кетрин оказывает особое воздействие на мужчин.
Не задумываясь, Декер сказал Джеймсу:
– Это хороший дом. Ваша практика, должно быть, дает хорошие доходы.
– Собственно, – сказал Джеймс, – я приобрел этот дом до того, как стал доктором.
Казалось, что он испытывал облегчение из-за того, что отпала необходимость говорить о пуделе или красоте его жены.
– Еще, когда я занимался недвижимостью, мне посчастливилось набрести на это место.
– Какого рода недвижимостью? – спросил Скинк.
– «Единицы временного владения», – ответил Джеймс, не глядя на него.
– Временные акции, – добавила Кетрин ободряюще.
Пошевелился Скинк на диване, и его костюм издал громкий писк.
– Временные акции? – спросил он. – А где?
Кетрин указала на несколько небольших табличек, свисавших с одной из стен.
– Джеймс был главным продавцом недвижимости три года подряд, – сказала она. Не было похоже, что она этим хвастается.
– А где это было? – допытывался Скинк.
– На побережье Смирны, – сказал Джеймс. Мы преуспевали в конце семидесятых. Потом Талахасси лопнул, на нас набросилась пресса, и временный рынок закончил свое существование. Старая песня. Я решил, что пора переходить на что-то другое.
– Шум и бум, – подыграл Декер. – Такова история Флориды.
Неужели только деньги привлекли Кетрин к этому тощему дурню, гадал Декер. В каком-то смысле думать так было облегчением, и он надеялся, что так оно и было.
Скинк встал и прошелестел к табличкам, чтобы их рассмотреть. Кетрин и Джеймс не могли отвести от него глаз: им никогда не доводилось видеть такого дикаря, бродящего по их дому.
– Как назывался ваш проект? – спросил Скинк, поигрывая своей серебряной косицей.
– Воробьиная Отмель, – сказал Джеймс. – Клуб «Воробьиная Отмель». Теперь все это представляется делами давно минувших дней, древней историей.
Скинк не ответил, но издал какой-то тихий и удивительный звук.
Р. Дж. Декеру послышалось, что это был вздох.
– С твоим другом все в порядке? – спросила Кетрин позже.
– Конечно, – сказал Декер. – Он действительно предпочитает спать на воздухе.
Посреди монолога Джеймса о его триумфах на Воробьиной Отмели Скинк повернулся к Кетрин и спросил, нельзя ли ему провести ночь на заднем дворе. Декер почувствовал, что он впал в мрачную тоску, но не мог улучить подходящего момента, чтобы спросить его, в чем дело.
Кетрин одолжила Скинку старое одеяло, и Скинк ровным голосом поблагодарил ее за гостеприимство и неуклюже прогромыхал через заднюю дверь. Он совершенно игнорировал Джеймса.
Скинк устроился под высоким деревом авокадо, и из окна Декер мог видеть его сидящим вертикально, опирающимся на ствол – лицом к узкой полоске воды позади дома Кетрин. У Декера было сильное желание присоединиться к нему там, под звездами.
– Пусть Джеймс взглянет на твою шею, – сказала Кетрин.
– Нет, у меня все будет в порядке.
– Ложитесь здесь, – распоряжался Джеймс, очищая место на диване. – Лягте на живот.
Джеймс согнулся над ним, уперевшись одним коленом в диван и используя его, как рычаг. Он настойчиво разминал и прощупывал затылок Декера, в то время, как Кетрин, скрестив ноги, наблюдала с оттоманки.
– Так больно? – спросил Джеймс.
Декер крякнул. Было больно, но растирание помогало. Кажется, Джеймс знал свое дело.
– Братец, похоже, тут настоящее смещение, – сказал он.
– Это медицинский термин?
– Понадобится полное вытяжение, петли и веса. Ультразвук. Вы слишком молоды для Медикейр, а то я устроил бы вас на две недели.
Джеймс разминал пальцами спину Декера вдоль позвоночника. Теперь, казалось, он расслабился, наслаждаясь своей ролью эксперта.
– У вас есть страховка? – спросил он.
– Нет, – ответил Декер.
