гусиную кожу на руках. – Это гораздо серьезнее, чем вы могли себе представить. Я кое-что обнаружила. Невероятные вещи.
Ши Чонгминг неподвижно сидел за столом, лицо его было напряжено.
– Я слышала, – сказала я, понизив голос, – что мертвые человеческие тела разрезают и используют как лекарство. Потребляют. Понимаете, о чем я? – Я перевела дух. – Каннибализм. – Сделала паузу, чтобы он вник в то, что я говорю. Каннибализм. Выговоренное мною слово, казалось, проникло в стены и впиталось в ковер. – Вы, наверное, скажете, что я безумна. Знаю, что скажете, впрочем, я привыкла, и мне плевать. Заявляю: то, что вы ищете, профессор Ши, является человеческой плотью.
Лицо Ши Чонгминга выразило чувство страшной неловкости.
– Каннибализм, – повторил он. Его пальцы задвигались. – Я не ослышался?
– Да.
– Поразительное предположение.
– Я и не думала, что вы мне поверите. Я хочу сказать, что если бы об этом услышали в Гонконге, то…
– У вас, как я понимаю, имеется доказательство.
– Я повторяю то, что слышала от людей. Фуйюки управлял черным рынком. Вы когда-нибудь слышали о
– Сами-то вы что видели? А? Может, видели, как Фуйюки пьет кровь? Может, он источает зловоние? А кожа у него красная? По этим признакам узнают людоеда, вы это знали? – В его голосе звучала горечь. – Интересно, – сказал он. – Интересно… Наверное, его квартира напоминает ужасную кухню «Речных заводей»[80]. И там повсюду свисают конечности. А на стенах, вместо обоев, человеческая кожа?
– Зачем вы меня дразните?
На его лбу выступила испарина. Под высоким воротником мандарина ходил кадык.
– Не дразните меня, – сказала я. – Пожалуйста, не дразните.
Он вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Нет, – сказал он сдавленным голосом. – Конечно, я не должен. Не должен.
Он отодвинул стул, поднялся, подошел к раковине, открыл кран и набрал в рот воды. Постоял, повернувшись ко мне спиной, посмотрел на текущую воду. Потом завернул кран, вернулся к столу и сел. Лицо его немного разгладилось.
– Прошу прощения. – Некоторое время смотрел на свои бледные руки, лежащие на столе. Они подергивались, словно жили собственной жизнью. – Итак, – сказал он наконец, – каннибализм? Если это правда, представьте мне доказательство.
– Что? Вы не можете требовать от меня большего. Я сделала все. Все, что вы просили. – Я думала о доме, окнах, разбитых дверях. Думала об украденных деньгах. Думала о тени медсестры на Соленом здании, о том, что она сделала с Джейсоном.
– Мы заключили соглашение. Мне нужно доказательство, а не рассуждения.
– Вы не это говорили! – Я вытащила из угла проектор, содрала пластиковый чехол и оглянулась в поисках тайника. – Мне нужен фильм. – Подошла к полкам, стала вытаскивать книги, бросать их на пол. Засовывала руки в открывшиеся полости. Швырнула на пол пачки бумаг, отдернула занавески. – Куда вы его положили? Где он?
– Пожалуйста, сядьте. Давайте поговорим.
– Нет, вы не понимаете. Вы лгун. – Я сжала кулаки и возвысила голос. – Вы лжец.
– Фильм находится под замком. У меня при себе нет ключа. Мы не сможем достать его, даже если бы я сам этого захотел.
– Отдайте его мне.
– Довольно!
Ши Чонгминг вскочил на ноги. Его лицо раскраснелось. Он тяжело дышал.
– Хватит! – закричал он, указав на меня тростью. Его грудь вздымалась и опускалась. – Не оскорбляйте меня. Вы не понимаете, с чем имеете дело. Сядьте.
– Что? – спросила я в замешательстве.
– Сядьте. Сядьте и внимательно меня выслушайте.
– Я вас не понимаю, – прошептала я, вытирая лицо рукавом и указывая на Чонгминга пальцем. – Вы. Я вас не понимаю.
– Конечно, не понимаете. Ну, а теперь сядьте. Я села, трясясь от злости.
Ши Чонгминг, тяжело дыша, тоже уселся. Было видно, что он старается взять себя в руки. Он оправил одежду, разгладил ее. Этим движением он словно бы убирал свой гнев.
– Вам следует знать: иногда нужно принять во внимание вещи, которые до поры до времени ускользают от вашего понимания… – Он утер лоб. – А теперь позвольте мне сделать вам небольшое признание.
Я нетерпеливо вздохнула.
– Не надо мне вашего признания. Я хочу…
– Послушайте. – Он поднял дрожащую руку. – Мое признание… состоит в том, что я признаю вашу
