из тех, кто листает на досуге «Пентхауз» и прочие журнальчики такого рода, смотрит по видаку всякую пошлятину, покупает в секс-шопе искусственные вагины и надувных баб — то есть имитирует реальную жизнь, пользуется ее суррогатом. Чертовы недоноски… Такое впечатление, что без всей этой лабуды они боятся позабыть, где у женщины что находится.
А ты сам-то, дружок, достаточно хорошо это помнишь? Джо криво усмехнулся и потер лицо ладонями. Когда последний раз живой бабы касался, а? После дурацкой размолвки с Сарой — всего раз, кажется, да и то по большой пьяни: все никак кончить не мог в ту дуру… И Саре поначалу не изменял: считал это недостойным для настоящего мужика. Зачем тогда вообще жениться, если потом принимаешься гулять на стороне? Есть, конечно, такие кобельки неисправимые, которые без этого никак не могут: ну, хорошо бы им законом запрещать брачными узами сочетаться.
Ладно, вот тоже моралист нашелся: собственную-то семью сохранить не смог…
Джо почувствовал, что его слегка развезло. Видно, не отошел еще от усталости после Лас-Вегаса. Да еще эта история с Майком, будь он неладен. И музыка проклятая достала, все уши продудела. Надо бы выйти да продышаться немного. За Кори пока можно не беспокоиться, раз она под присмотром Дикса. А выход из «Сладкой жизни» только один — так что клиентку он не упустит.
Джо прихватил недопитый стакан с мартини и вышел на темную улицу. Никого. Забились, словно мыши по норам, в свои домишки и квартирки, боятся после заката нос высунуть. Неужели будет когда-нибудь такое, что вечерами люди смогут спокойно и безмятежно бродить по улицам Лос-Анджелеса, не опасаясь всяческого отребья… Ты делаешь для этого все, что можешь, Джозеф Ханбек, все, что можешь… Ты вычерпываешь это дерьмо — и нет конца твоему труду, Джозеф Ханбек, частный ассенизатор.
Рассеянно поглядывая по сторонам, Джо заметил большой плакат, прикрепленный к стене. С него ослепительно улыбался мужчина средних лет, при галстуке, с гладко зачесанными назад волосами. «Голосуйте за Беннарда» — гласила надпись.
Ах ты, сукин сын Беннард — давненько не виделись… Ты был самым слабаком в нашем отряде бойскаутов, ты был трусом, Келвин Беннард. И ты был лгуном, Беннард, — оттого, наверное, и удалась тебе политическая карьера. На той дорожке, по которой ты пошел, без вранья не обойтись, а тебе вранье всегда удавалось более, чем что-либо другое.
Джо допил мартини и швырнул пустой стакан в улыбающееся лицо на плакате.
— Беннард, — пробормотал он. — Я за тебя голосовать не буду, козел…
Глупость какая, тут же подумал Джо: что изменится, если он не отдаст своего голоса за Беннарда? Политика делается не у избирательных урн, а за кулисами — там, куда нет доступа низшим существам, вроде тебя, Джозеф Ханбек. А тебе остается только твой жалкий избирательный голос — можешь распоряжаться им, как тебе заблагорассудится, можешь гордиться тем, что ты такой принципиальный ублюдок.
Джо полез за сигаретами. Пошарил в мятой пачке — она оказалась пустой.
— Черт!
Он пошарил глазами по мостовой. Ага, вон какой шикарный бычок — мальчишками, в бойскаутах, называли такие бычки «королевскими». Что ж, сойдет. Надо после не забыть прикупить сигарет в этом дурацком кабаке. «Сладкая жизнь» — придумали тоже название. Нет жизни сладкой, а есть только дерьмовая-раздерьмовая жизнь…
Джо нагнулся за окурком — и еще успел услышать шорох за спиной, но в следующую секунду страшный удар чем-то железным поверг его на тротуар.
Как сквозь сон донеслись до него приглушенные мужские голоса:
— Путается тут всякое дерьмо под ногами…
— Что с ним теперь делать?
— Как что? Убрать отсюда — и убить.
— На этого парня у нас контракта нет.
— Значит, убьете его задаром. Только не здесь. Давай, быстро. А вы трое — за мной…
Джо почувствовал, как у него из подмышечной кобуры вытаскивают «магнум». Затем пара сильных рук подхватила его под мышки и бесцеремонно поволокла по мостовой куда-то в темноту.
Он поймал себя на странной, нелепой мысли: не потерять бы башмаки… Нашел время, о чем думать, черт.
В голове гудело. Ладно, череп вроде цел. Пока цел. А там… Это надо ж было — так дешево лопухнуться. И, видно, девица эта, Кори, не зря опасалась неладного. Или это просто случайные громилы? Не похоже…
Гангстер, видимо, устал тащить бесчувственное грузное тело, и он уронил Джо на асфальт. Джо инстинктивно напряг шею, чтобы не удариться головой. Гангстер заметил его движение:
— Давай-ка, парень, вставай, нечего разлеживаться. Шагай-ка ножками…
Он подкрепил свои слова пинком под ребра.
Джо осторожно поднялся на ноги. В глазах вспыхивали огненные круги, во рту появился мерзкий свинцовый привкус. Перед ним стоял дюжий негр в маленькой клетчатой шляпе. В руке он держал пистолет. «Беретта» — машинально отметил Джо. Хорошая штучка… Хорошая штучка, которая делает очень хорошие дырки.
Гангстер смотрел на Джо спокойно, даже с каким-то оттенком дружелюбия. Да, отметил про себя Ханбек, у профессиональных убийц — не у всех, конечно, у некоторых — встречается такая парадоксальная черта: ее можно определить, как симпатия к жертве. Странное чувство — но не такое уж и нелепое, если разобраться: людям бывает свойственна любовь к своей работе. Правда, Джо совсем не хотелось становиться продуктом труда этого громилы.
— Иди-иди! — негр ткнул Джо стволом «беретты». — Чего задумался?
Джо мельком огляделся. Они находились в пустынном захламленном дворе. Из арки падал слабый отсвет фонарей с улицы. Очень даже неплохое место для убийства — тут бы триллеры снимать, в этом дворе.
— Давай топай, паренек, — сказал гангстер. — Просто ты подвернулся в неподходящем месте в неподходящий момент. А против тебя лично я ничего не имею. Не обижайся.
Джо заметил, как оттопыривается боковой карман его пиджака: не иначе — там «магнум».
— Да уж, конечно, не обижайся… — пробормотал он.
— Работа есть работа, — пожал плечами бандит. — Если сам бегаешь с пушкой в кармане, то должен, наверное, понимать такие вещи. Я понимаю, что ты нормальный парень, — но что поделать, так сложилось…
Они уже достигли дальнего угла двора. В затуманенной голове Джо лихорадочно мелькали клочки мыслей: что же можно сделать?… Как минимум, можно попытаться заговорить ему зубы — вдруг получится?
— А как так получилось, что ты против меня ничего не имеешь? — поинтересовался он. — Ты почему такой добрый? Я ведь, между прочим, жену твою трахнул.
Гангстер опешил. Вот, хорошо, это то, что надо: вроде клюнул…
— Мою жену? А откуда ты знаешь, что это была именно моя жена? Или ты не поленился заглянуть в ее брачное свидетельство?
— Ну, она мне тебя описывала… Она говорила, что муж у нее такой здоровяк, похож на сутенера в шляпе. Точь-в-точь ты. Я тебя сразу узнал.
Гангстер замялся, сдвинул стволом пистолета шляпу на затылок. Смутные сомнения, видно, поселились в его душе. И ему явно не понравилось то, что сказал ему Джо.
— Ну, паренек, ты крутой, — буркнул он. — А как ты смотришь на то, что я тебя сейчас убью, а?
— Что значит — как смотрю? Все правильно: что же тебе еще остается после того, как я трахнул твою жену…
Бандит нетерпеливо дернул стволом:
— Ну ладно, выбирай — куда тебя мочить: в грудь или в голову? Делай спецзаказ.
— Да-да, — подхватил Джо, — твоя жена тоже такое говорила. Про спецзаказ. Речь шла о позе, которую я предпочитаю. Рассказать тебе, какую именно я выбрал?
Маленькие глазки бандита злобно сверкнули в потемках:
— Слушай, кончай ты мне про жену лапшу на уши вешать. Что ты тут сочиняешь?
