— Не бойся, малышка, — ласково сказал Джимми. — Этот козел тебя больше не тронет.
Сайрус Чивер барахтался в центре бассейна, истошно прокашливаясь и жадно хватая ртом воздух — он был в нокдауне.
— Отдыхай, приятель! — крикнул ему Джимми и подтолкнул девицу в сторону дорожки. — Пошли, голубка…
Девушка потянулась было за голубым купальником, висящим на спинке шезлонга, но Джимми шлепнул ее по ягодицам:
— Потом, потом…
Она послушно направилась к коттеджу. Джимми шагал сзади, с интересом оглядывая ее плавно покачивающиеся бедра. Что ж, самое то, что надо. И как раз брюнеточка — для полного комплекта… Он представил, как раздвигает эти стройные ноги, как подминает под себя хрупкую, словно тростинка, девушку, как бьется она под ним в конвульсиях страсти, как хватает жадными губами его член, как дико стонет от боли и счастья… Старый дружок шевельнулся в джинсах, давая понять, что он вполне разделяет планы своего хозяина.
Джимми не утерпел и, обняв девушку за груди, остановился. Она с любопытством покосилась на него через плечо. Глаза у нее были зеленые, с желтоватой искринкой.
— Ну, что ты? — хрипло спросила она.
— А ты не догадываешься? — усмехнулся он.
Продолжая одной рукой мять ее эластичные груди, другой он скользнул по гладкому животу и погрузил пальцы в пушистый треугольник меж нежных бедер. Девица похотливо шевельнула тазом, словно приглашая к действию.
Тогда, не размыкая объятий, Джимми подвел брюнеточку к пальме и, прижав ее тонкое обнаженное тело к грубой коре, дернул молнию на джинсах. Томящийся пленник разом вырвался наружу — он был готов к новым подвигам.
— Сейчас я покажу тебе настоящего жеребца, девочка дорогая, — внушительно сказал Джимми.
Круто выгнув круп брюнеточки, он провел по ее заду своим тяжелым орудием. Ее ягодицы рефлекторно сжались, заиграв ямочками.
— Ах ты, прелесть…
Фаллос прошелся по симпатичной попочке еще раз, и еще — и вот уже вторгся в желанную теплую щель.
— О-о… — простонала брюнеточка, судорожно впившись пальцами в ствол пальмы.
— Нравится? — спросил Джимми, задвигая свою штуковину поглубже.
— Д-да, — выдохнула девушка.
Джимми усилил натиск — а брюнеточка активно отвечала ему, подаваясь крупом навстречу при каждом ударе. Слышалось только свистящее дыхание Джимми, ее нежные постанывания, звонкие шлепки плоти — да еще какая-то птичка беззаботно щебетала в зеленях.
— О, Господи! — послышалось вдруг восклицание.
Не отрываясь от брюнеточки, Джимми покосился в сторону коттеджа: на пороге голышом стояла белокурая Джейн и укоризненно смотрела на них.
— Ну что за дела — ни на минуту нельзя тебя отпускать! — укоризненно сказала она. — Только вышел — и уже кого-то дерет! Так нечестно — мы же вместе собирались.
— Имею я право слегка размяться? — буркнул Джимми.
Он легко подхватил брюнеточку под живот и, не выходя из ее сокровенных недр, мелкими шажками направился к коттеджу. Девушка безвольно повисла у него на руках — видимо, такая поза изрядно ошеломила ее.
Войдя в комнату, он запнулся и рухнул на постель, уронив брюнеточку на пол. Его гордый жезл продолжал вертикально торчать, словно зенитка.
— Ой, смотрите-ка, кто пришел! — пропела рыжая шлюха.
Она успела оклематься от давешней скачки и явно была готова продолжить. Встав на колени, она прогнулась в талии и выставила на обозрение Джимми свой симпатичный зад.
— Моя попочка так по тебе соскучилась… — лукаво пропела она.
— Эй-эй! — забеспокоилась Джейн. — Ты тут не одна, подруга!
Она присоединилась к рыжей, приняв ту же соблазнительную позу:
— Меня, меня, сначала меня…
Но едва вошедшая во вкус брюнеточка тоже не хотела отставать. Она вскарабкалась на кровать — и выгнулась аналогичным образом:
— Трахни-ка лучше меня, паренек!
Теперь перед Джимми маняще покачивались три великолепных женских задницы. Он удовлетворенно осмотрел их, выбирая ту, что полакомее.
— Ну вы, девки, ничего себе, — удовлетворенно сообщил он.
Больше других приглянулась ему та, что в центре, с пикантной родинкой на правой ягодице. Джимми встал на колени, взял наперевес свое горячее орудие, прицелился поточнее и…
И тут скрипнула дверь.
— Эй, Дикс! — послышался хмурый голос.
Джимми обернулся. У порога стояли двое из службы охраны базы.
— Ребята, вы, по-моему, не вовремя, — сказал Джимми. — Я тут немножко занят…
— Слушай-ка, Дикс, — сказал один из охранников. — Вали-ка ты отсюда, а? Нечего тебе здесь делать, если разобраться, приятель.
Джимми в упор посмотрел на него. Охранник отвел взгляд, теребя пуговицу на синей форменной рубашке.
— Ты что же — прогоняешь меня? — с упреком сказал Джимми.
— Выходит, что так, Дикс, — вздохнул охранник. — Выходит, что так.
— И ты считаешь, что это справедливо, да? — уточнил Джимми — без особого, впрочем, запала. Поник его возбужденный фаллос, поникло и что-то в душе. О чем тут спорить, что доказывать? Сказано же — неудачник.
— Чивер на тебя жалуется, Дикс, — сказал второй охранник. — Говорит, ты тут дебош устроил. Обещает Маркому пожаловаться.
— Да имел я вашего Маркома — мне он до звезды!
— Тебе, Джимми, — да, конечно. Но не нам, пойми… Не хотелось бы терять работу, понимаешь? Ты уж извини, мы-то тебя всегда уважали…
— Да идите вы со своим уважением, — отмахнулся Джимми и стал одеваться.
Три голые девицы притихли на постели. Первой осмелела рыжая:
— Эй, мальчики! Если вы забираете у нас такого классного жеребца, то, может быть, сможете его заменить, а? Не бросайте бедных девушек в беде!
— После, после, — равнодушно отозвался охранник.
Пыль, которую поднимали проезжавшие по дороге машины, грязно-бежевыми облаками висела в воздухе, оседала на листьях деревьев, и они казались сухими и мертвыми. Палящее солнце застряло в самой середине ядовито-синего неба и не желало сдвинуться хотя бы на сантиметр, и все светило и светило, загоняя людей в прокуренные бары, душные дома, жаркие автомобили.
Из-за поворота показался небольшой белый домик, увитый запыленным плющом. Джо усмехнулся: это был его дом, его бывший дом. Чертовски странное чувство: тысячу раз тормозил у этого дома, толкал калитку, шел по усыпанной белым гравием тропинке к двери, поднимался на крыльцо, всегда думая о чем-то другом; а сейчас делаешь это в тысячу первый раз и понимаешь, что это уже чужая калитка, чужая тропинка, а у тебя нет своего дома, потому что этот потерян, а другой еще не найден.
Самое дохлое дело для человека — потерять свой дом. И не обязательно он должен быть таким, как его рисуют дети, — с камином, собакой в конуре и черепичной красной крышей. Это может быть захламленная квартира, с телевизором, превратившимся в подставку для бутылок, это может быть роскошная вилла с бассейном или нищая лачуга — но там должен быть кто-то, кто любит тебя, кто верит в
