успокоилась и сняла трубку.
— Алло, — слабо произнесла она.
— Виктория? Это Джон Филлипс.
У нее на лице тотчас же появилось выражение удивления, смешанного с радостью.
— Не могу поверить, что это действительно ты! — выдохнула женщина.
Она распутала телефонный шнур, забралась под одеяло и свернулась клубком.
— Я позвонил не вовремя? — спросил Джон.
— Что ты! Наоборот, ты даже представить себе не можешь, как я рада слышать твой голос именно сейчас, — Виктория помолчала, пытаясь совладать с собой. — Но почему ты звонишь после стольких долгих лет?
— На самом деле нет никакой причины. Так, просто решил поговорить.
— Джон, прошло восемь лет. Почему-то мне кажется, что это неправда.
— В самую точку. Если честно, я тут подумал, а не наведаться ли к тебе в гости.
— Что? Ты приезжаешь в Лондон? — воскликнула Виктория. — Когда?
— Скоро. И я решил заглянуть в Стэнфорд-Холл, если ты ничего не имеешь против.
— Это было бы просто замечательно! Но когда?
— Точно пока не знаю. Я слышал, сейчас за?мок кишит проклятыми иностранцами. Это правда? — со смехом спросил Джон.
— Джон, не забывай, ты сам и есть проклятый иностранец, — улыбнулась Виктория.
— Опять в самую точку. Что, если я приеду на выходные, на открытие сезона охоты на фазанов? Наверняка у вас соберется любопытный сброд. Не сомневаюсь, братец Энди будет в ударе. Я с нетерпением жду возможности снова увидеть всех вас.
Джон был удивлен теплым отношением бывшей подруги и никак не мог перевести разговор на то, ради чего он на самом деле и позвонил.
— На открытие сезона народу всегда собирается очень много, но почему бы и нет, если это тебя устраивает? Я буду очень рада снова увидеть тебя, Джонни. В любое время!..
Джон наконец решил перейти к делу.
— Как знать, быть может, среди гостей окажется несколько генералов крупного бизнеса, с которыми мне будет интересно пообщаться. Я тут начал подыскивать себе новую работу, может быть, переберусь обратно в Лондон.
— Правда? Ты это серьезно? А я уже отчаялась дождаться твоего возвращения. — Виктория даже не пыталась скрыть свой восторг.
— Посмотрим, — пробормотал Джон. — Кстати, это правда, что твой отец связался с каким-то украинским магнатом?
— Если это тот, кого, на мой взгляд, ты имел в виду, то он русский. Ты с ним обязательно встретишься. В последнее время он буквально живет здесь. — Голос Виктории внезапно погас.
— Мне сказали, что Восточная Европа в наши дни предоставляет массу возможностей, — заметил Джон. — Когда открывается сезон?
— Двенадцатого августа. В этот день на охоту съезжаются все большие шишки. Это дело престижа.
— Замечательно. Значит, увидимся одиннадцатого. Если для меня найдется место, — добавил он.
— Джонни, для тебя место найдется всегда. Я жду не дождусь твоего приезда.
В трубке послышались частые гудки. Джон закончил разговор.
Виктория глубоко вздохнула, положила трубку и улыбнулась собственным мыслям.
Ее воспоминания были прерваны возвращением Пожарнова.
— Ты была просто фантастической, дорогая, — язвительно заметил он, тяжело плюхнулся на кровать и принялся ласкать плечо Виктории влажной, заскорузлой ладонью.
Та отпрянула.
— Пожалуйста, Борис, не надо.
Пожарнов и не думал убирать руку.
— Так!.. Почему это ты говоришь такие вещи? — Он притворился обиженным.
— Потому что я больше не могу это делать, — выпалила Виктория. — Я скорее умру, чем снова сделаю это. Никогда!
Она подняла на него взгляд, пугаясь того, что впервые раскрыла свои истинные чувства.
Пожарнов угрожающе усмехнулся.
— Не думай, дорогая, что это нельзя устроить.
Он указательным пальцем поднял подбородок Виктории, чтобы они смотрели друг другу в глаза.
— Я же знаю, что на самом деле ты так не думаешь. Ты ведь сказала это не всерьез.
Виктория набралась мужества.
— Нет, я сказала правду. Ты вызываешь у меня отвращение!
Она смотрела в его прищуренные глаза, сознавая, что ей придется дорого заплатить за свою откровенность.
Шлеп! Пожарнов наотмашь ударил ее по лицу тыльной стороной руки. От крепкого удара, усиленного несколькими массивными золотыми перстнями, сверкавшими на пальцах Пожарнова, Виктория едва не потеряла сознание. Она упала на подушки. В ее рту начала собираться кровь из губы, рассеченной о зубы.
— Надеюсь, это научит тебя хорошим манерам! — прорычал Пожарнов в дюйме от лица молодой женщины.
Виктория плюнула. Слюна, смешанная с кровью, попала Пожарнову на щеку. На его лице появилась злорадная усмешка. Виктория с вызовом смотрела ему в глаза.
Борис встал с кровати, шумно выдохнул, нагнулся и подобрал с пола свой ремень. Пришло время преподать этой непокорной сучке хороший урок.
Джон методично очистил свой маленький гостиничный номер и собрал рюкзак. Он не хотел оставлять никаких следов своего пребывания. Одежду, которая больше не должна была ему понадобиться, например наряд Карен Карпентер, Джон засунул в мешки для мусора. Он тщательно вытер все поверхности, к которым прикасался, затем спустил свои вещи к тесной комнатенке администратора и расплатился небольшой суммой наличных.
Филлипс побросал мешки с мусором в разные баки, которые встретились ему по пути, поймал такси и поехал к месту назначения, морскому порту на Сорок второй улице. Там он устроился в конце причала и стал ждать, устремив взгляд в безоблачное голубое небо.
Мимолетное ощущение умиротворенности тут же было разбито вдребезги воспоминанием о том, как его родители и Люси восприняли известие о смерти Дэвида. Именно Джону пришлось сообщать им о том, что брат ухитрился каким-то образом случайно себя задушить — никто точно не мог сказать, как именно.
С Люси тотчас же случилась истерика, и до самого конца разговора она оставалась безутешной. До родителей не сразу дошла жуткая реальность. Когда же они поняли, что Дэвид умер, то сначала напугали Джона глубиной своего горя, но затем они укрылись за стоицизмом, несомненно обусловленным препаратами, которые им выписал семейный врач. Джон изо всех сил старался подавить все мысли о брате и о том горе, которое он, Джон, причинил близким. Он опасался, что в противном случае лишится способности действовать, и обрадовался, когда нарастающий звук приближающегося самолета вывел его из этих печальных раздумий.
Маленький одномоторный гидроплан спустился к спокойным водам Гудзона. Самолет плавно приводнился и медленно направился к Джону, застывшему в конце причала. Летчик приветствовал его теплой улыбкой.
Подобно многим австралийским семьям, ведущим хозяйство на овцеводческих фермах, Филлипсы имели собственный самолет, которым регулярно пользовались для полетов к отдаленным концам своих владений, а также в город. Джон садился за штурвал с тринадцати лет. Этому его научил отец. Гидропланом
