Тогда это очень сильное отравление.
— Ты можешь ему помочь или нет? — взорвалась полуальвийка. — Замедли биение его сердца, Мюр!
— Я не могу этого сделать, не зная, какой это был яд, почтенная волшебница. Теперь его жизнь в ваших руках. — Взяв свою рабочую сумку, целительница потопталась на месте в нерешительности.
Нармора кивнула гномам, и те вышли из комнаты.
Полуальвийка сунула руку себе под мантию и вытащила осколок малахита, на котором засохла кровь Андокай. «Что ж, так тому и быть». Отерев кровь, Нармора расстегнула мантию и сосредоточилась на камне.
Тот вспыхнул ярким светом и начал разогреваться.
«Самузин, прошу тебя, защити нас с Фургасом». — Она приставила острый край осколка к груди под ключицей, готовясь вогнать малахит в свое тело, как это сделал Нудин.
«Забери мою жизнь, чтобы спасти его, Самузин. Я готова к смерти».
Закрыв глаза, Нармора вонзила осколок себе в грудь.
Боль была невыносима. В ее теле взорвалось темно-зеленое солнце, заполнив его жаром, кислотой, ледяной водой… Сила текла по ее жилам, и Нарморе казалось, что она превратилась в перезревший плод, готовый взорваться.
И тут все прекратилось.
Девушка упала на колени, ее вырвало зеленой жидкостью. Следующая волна тошноты свалила ее с ног, зловонная густая жижа цвета молодого мха выходила из ее горла.
— Кто ты такая? — раздался чей-то голос.
Откашлявшись, Нармора оперлась на ладони и оглянулась.
— Кто здесь? — с трудом выдохнула она.
— Я могу показать тебе то, чего еще никто не видел. Я могу подарить тебе силу. — В углу комнаты стоял Нудин.
Он казался молодым, радостно улыбался, его одежда уже давно вышла из моды.
— Ты? Мы же убили тебя там, у Черного Ярма!
— Я хочу помочь тебе. — На ее глазах он превратился в толстого Нод’онна в оливковой мантии. — Я сделаю тебя самой сильной волшебницей. — В воздухе полыхнуло зеленым, и над Фургасом повис демон, чье тело было соткано из нитей тумана. Тот самый демон, которого убил Тунгдил. — Бедный человек. Он умирает. Но ты можешь спасти его. Прямо сейчас. Потому что я наделил тебя силой.
Нармору слепило зеленоватое свечение, и она зажмурилась. А когда открыла глаза, вокруг уже никого не было, в комнате стало тихо, и только Фургас время от времени постанывал.
«Мне просто почудилось».
Кожа в том месте, которое Нармора проткнула осколком, затянулась, и там не осталось ни шрама, ни царапины, и только одна-единственная капелька крови, скатившаяся в ложбинку между грудей, напоминала о содеянном.
Фургас громко закричал — ему становилось все хуже.
— Я рядом, — слабым голосом произнесла полуальвийка.
Поднявшись, она опустила правую руку на тело мужа.
«Сейчас увидим, какую силу я обрела».
Медленно и отчетливо альвийка произнесла первые из множества заклинаний, возникших в ее сознании из ниоткуда. Теперь яд должен был выйти из тела ее мужа.
Все началось с шипения.
Над телом поднялись клубы дыма цвета серы и рассеялись в воздухе. На коже выступили крошечные желтые капли, они подпрыгивали, словно вода на раскаленной сковороде, и постепенно стекали на простыню.
Фургас задышал быстрее и застонал.
«Я что, убиваю его?» — Нармора испугалась и уже собиралась отдернуть руку.
— Продолжай, — приказал ей возникший рядом Нудин. — У тебя есть сила, чтобы исцелить его, Нармора. И вскоре ты сможешь его обнять! Все будет хорошо. Ты настоящая волшебница.
Полуальвийка отчетливо видела перед собой мага, будто он никогда и не умирал.
— Ты всего лишь морок! — уверенно выкрикнула она. — Отступись от меня!
Призрак ткнул пальцем в желтые повязки.
— Ты должна продолжать, — повторил он.
Нармора сосредоточилась на супруге, в ее памяти вспыхивали формулы магических заклинаний, которые она никогда не учила, губы сами произносили неизвестные ей слова.
Из тела вытекло еще больше яда. Вдруг Фургас замолчал и, глубоко вздохнув, замер.
— Фургас! Нет! — в отчаянии закричала альвийка, бросаясь к изголовью. — Что же я…
Ее муж открыл глаза, удивленно уставился в потолок и, заметив Нармору, поднял руку, собираясь прикоснуться к лицу любимой.
— Ты…
Сглотнув, Нармора засмеялась сквозь слезы, бросаясь мужу в объятия.
— Ты вернулся, — всхлипнула она. — Хвала Самузину.
Фургас опешил.
— Я помню… на меня напали, — с трудом выговорил он. — А что произошло потом?
Нежно поцеловав черные волосы Нарморы, Фургас отстранился и вдруг заметил, что ее живот снова плоский.
— Я пролежал тут так много времени? — испугался он.
— Погоди. Сейчас ты ее увидишь. — Нармора побежала за Дорсой.
Она осторожно передала малышку отцу, и тот расплакался при виде крохи.
— У нее был брат, но он умер во время родов, — призналась полуальвийка и рассказала о несчастье.
Фургас погладил дочь по щеке.
— Ну хоть ты у нас осталась, — хрипло произнес он, целуя девочку в макушку и обнимая Нармору. — Я люблю вас обеих. Нам многое пришлось пережить, чтобы обрести счастье, но тем оно слаще.
Жена страстно поцеловала его в губы.
— Отдыхай, любимый. Завтра я расскажу тебе о том, что случилось в последнее время и что нам еще предстоит сделать, чтобы сберечь наше счастье. Твой талант к инженерии нам вскоре пригодится. — Прижавшись к нему, женщина заметила в углу Нод’онна.
Уже через мгновение морок развеялся.
Хозйеп сидел на самой высокой балке катапульты. Вбив последний гвоздь, он проверил канаты, намотанные вокруг растяжек и необходимые для того, чтобы выдержать огромную нагрузку, которую испытывают балки во время работы осадного орудия.
Плотник был не единственным, кто выполнял свою работу на такой высоте. Вокруг орудовали молотками, пилами и топорами другие — нужно было собрать новые катапульты.
Ночное нападение альвов не только стоило объединенной армии множества жизней, но и вновь распалило вражду между гномами и эльфами, разрушив уверенность в скорой победе. Раньше солдаты думали, что Дзон-Бальзур вскоре будет взят. Но так было до атаки альвов… В результате многие бросили службу или просто дезертировали, боевой дух войска упал.
Хозйеп отважился приблизиться к королевству альвов только потому, что ему обещали за это щедрое вознаграждение. Деньги, которые плотник тут получал за день, в других условиях он мог бы заработать за год. А без этого золота его и десять богатырей к Дзон-Бальзуру не смогли бы притащить.
Плотник оглянулся на черный лес, обрамлявший прожженную ими просеку. До равнины альвов оставалось не больше мили, а там объединенное войско уже ничто не остановит.
В центре равнины, поросшей зеленой травой, черной опухолью высилась альвийская крепость. «Когда мы перебьем всех альвов, тут будет очень красиво», — попытался успокоить себя Хозйеп.
За крепостью опять тянулись поля, и только вдалеке в земле виднелась какая-то впадина, в центре
