— Боюсь…
— Чего ты боишься?
— Не знаю.
— Боишься упасть?
— Да.
— Но если ты упадешь, ты же не ушибешься. Ведь тебе не было больно, правда?
— Правда.
— Так чего ты боишься?
— Боюсь упасть.
Тетя Жужи выглядела сейчас так, как, вероятно, медвежонок на опушке леса, когда не мог найти маму-медведицу. Она грустно покачала головой, потом подняла Шарику и усадила в кресло. Тетушка Марго принесла 'маленькой учительнице' кофе, а Шарика спросила:
— Что сказал дядюшка Шаму?
— Кто? — поставив чашку, удивленно спросила учительница.
— Что сказал дядюшка Шаму медвежонку?
— А-а, расскажу в следующий раз, — улыбнулась тетя Жужи.
Вскоре учительница ушла, и больше ничего интересного не случилось. За обедом было скучно. С тех пор как Габи живет у тети Вильмы, Шарика очень скучает во время обеда. Габи всегда выкинет что-нибудь забавное. Шарика знает, что так нельзя, но ведь с Габи весело. Например, Габи любила засовывать кулак в стакан с водой. Сколько раз она пыталась засунуть кулак в стакан так, чтобы вода из него не выливалась. Вода, конечно, всегда выливалась, и тетушка Марго ворчала на Габи. Теперь Габи не было, озорства не было, было только пение.
Шарика не выносила, когда тетушка Марго начинала свое пение. А петь она принималась всякий раз, когда Шарика клала ложку.
— Моя звездочка, — затягивала тетушка Марго, — съешь еще одну ложечку!
Шари съедала еще одну ложку, и совершенно напрасно, потому что тетушка Марго нараспев продолжала:
— Моя звездочка, еще только одну ложечку!..
Тетушка Марго не прекращала пения до тех пор, пока Шарика не съедала все до капли.
Но сегодня пение тетушки Марго ни к чему не привело. Шарика положила ложку и больше к еде не притронулась. Пришлось тетушке Марго отвезти ее обратно в комнату.
Шари перелистывала книжку с картинками, когда пришли папа с мамой. Шарика сразу вспомнила, что сегодня суббота.
Папа сел с нею рядом. Шари думала, что сейчас они отпразднуют свадьбу Ханны Херенди с Дюлой Свечкой, но папа, оказывается, думал совсем о другом, потому что он сказал:
— Ну, Шарика, жди сегодня сюрприза!
А вот какой будет сюрприз, папа тогда еще и сам не подозревал.
— Это еще кто? — удивленно спросила мама, когда раздался звонок. Выражение лица у мамы было таким же недоумевающим, как в тот день, когда Габи принесла из школы единицу и попросила маму подписать дневник. Тогда мама в первую минуту просто ничего не поняла, потом закатила Габи пощечину, у нее не укладывалось в голове, как можно в школе получить единицу. Но если в школе получают и пятерки, и четверки, и тройки, и двойки, и единицы, то почему Габи не может принести домой единицу?
Однако сейчас мамино недоумение относилось к тому, что звонили как-то странно. Один короткий звонок, пауза, во время которой можно было сделать три вдоха, и потом один длинный.
Шарика очень разволновалась. Она всегда волновалась, когда звонили в дверь. Самые интересные вещи всегда происходили после того, как раздавался звонок.
Вообще-то в жизни Шарики было много волнений. Взрослые об этом понятия не имели. Она лишь улыбнулась, когда однажды услышала, как тетя Вильма разговаривала об этом с мамой.
— Бедняжке, вероятно, ужасно скучно целый день сидеть в кресле.
Скучно? Иногда Шарике казалось, что на свете нет девочки счастливее ее. Правда, Габи убегает к своей банде, а она сидит дома, но ведь с ней остаются жители Комнатии. С кем еще делятся они своими радостями и горестями? Ни с кем. Кто еще знает, почему Дюла Свечка льет слезы? И что болит у тетушки Маришки, когда она стонет? Кто, кроме нее, знаком с Персом? И кому все выбалтывает Жига, нахальная, невоспитанная муха? А как развлекает Шарику Рози! Она качается, колышется, крутится перед окном — разве это может наскучить?
А взрослые! Какую радость доставляет ей Густи со своей скрипкой. И тетя газовщица. В будущем месяце, когда она снова придет, Шарика сможет пощелкать карманным фонариком, а тетя газовщица расскажет ей о своей дочке.
И наконец, тетя Жужи! Правда, сегодня Шарика рассердилась на нее за то, что она выдернула свою руку, но вообще-то Шарика очень любит учительницу гимнастики. Когда они начали ходить, уроки стали особенно интересными. Тетя Жужи сказала: если Шарика умела ходить до болезни, она сможет ходить и теперь.
Да ведь это правда! В детский сад она ходила. И читать немного умела, она помнит почти все буквы, которые складывала там из кубиков. Помнит и детей, и садик: на стенах висели большие пестрые цветы, было много игрушек, и был один мальчик, который всегда забирался с ногами на стулья. Она помнит, что в садик надо было подниматься по ступенькам. Вот только как она ходила — не помнит, как поднималась по лесенке, шла по улице, по комнатам…
Но сейчас все как будто налаживается. Тетя Жужи хвалит ее после каждого пройденного ими круга. Они отправляются от кресла в угол, где стоит коляска на колесах, там отдыхают и возвращаются к креслу. Делая последний шаг, Шари иногда даже отпускает руку тети Жужи и цепляется за кресло. Как обрадовалась тетя Жужи, когда она первый раз это сделала! Схватила Шарику, прижала к себе и начала раскачивать. Вот сколько бывает в жизни радостей!
После необычно длинного звонка папа отправился открывать дверь. Шарика прислушалась.
Об этом никто не знает, но Шарике известно все, что происходит за стенами квартиры, хотя она и сидит целыми днями в своей комнате.
Вчера она сказала тетушке Марго, когда та начала вытирать пыль:
— Дядя почтальон идет.
— Звонили? — вскинула голову тетушка Марго.
— Еще нет, — ответила Шарика, и в ту же минуту зазвенел звонок.
Шарика узнала тяжелую походку почтальона, когда он поднимался по лестнице, стуча башмаками. Звук шагов стих, и Шари поняла: дядя почтальон остановился у двери и сейчас позвонит.
Когда тетушка Марго хлопотала на кухне, а Шарика не была занята беседой с жителями Комнатии, она, сидя в комнате, всегда в точности знала, что делает тетушка на кухне. Плеск — тетушка наливает воду в кастрюлю. Стук — ставит ее на стол. Равномерные, тихие шорохи — что-то чистит, режет, накрывает на стол. Дребезжанье, грохот, звон — моет посуду. Продолжительное затишье — пробует обед…
Папа пошел открывать дверь. До Шарики донесся какой-то совсем особый шум. Скорее даже, гам. Словно сразу нагрянуло много народу.
Первым Шарика увидела Монокля — он раньше других ворвался в комнату. Монокль не сразу подошел к девочке, сначала обежал кругом комнату, обнюхал ее, чтобы выяснить, куда он попал.
За Моноклем ввалились Шумак-младший и Баран. Шумак-младший тотчас подошел к маме — она укладывала в третий ящик тетушки Маришки свежевыглаженные рубашки папы, — остановился перед ней, чинно склонил голову и сказал:
— Я Иштван Шумак-младший.
Мама, улыбаясь, задвинула ящик и сказала Шумаку-младшему:
— Хочешь печенья?
— Спасибо, не хочу, — сказал Шумак-младший. — Если можно, лучше дайте мне, пожалуйста, стакан воды, я очень хочу пить.
Баран с мамой не поздоровался, он просто остановился как вкопанный посреди комнаты. Тут подоспели Птенчик с Рамоной и влетела запыхавшаяся Браксаторис, вслед за которой шел папа.
