но ведь отказалась сменить, когда брак оформляли. Пакостинен — это говорит, знаменитая финская фамилия, мой прадед с этой фамилией Зимний дворец брал, ты что хочешь, чтобы я от своего исторического наследия отказалась! Был бы ты Свердлов или Троцкий, на худой конец, — я бы еще подумала. А то Сачков! Хорошо, что не Пучков!
Нет, Сеня Аполлонский — это тебе не Газидзе, миндальничать не будет, этот не разбирается: брат, сват; чуть что не так, раз — и в чушку. Было такое, было. Так что и впрямь, надо аккуратнее. Береженого бог бережет. А то может и действительно в ловушку заманивает. А он, Сачков, как кролик к удаву на задних лапках, прямо в пасть. Нет, он вам не агнец на закланье! Размечтались! Да он вообще туда не пойдет! Не пойдет… Нет, хорошо бы все-таки узнать, что у Аполлонского на уме. И вообще, в своем ли он еще уме? А то ходят слухи, что ум его совсем покинул. А как узнать, если не идти? Права Алка, трижды права, надо пойти, но присутствия своего не обнаруживать. А если охрана будет предварительно обыскивать помещение? А если его камеры отфиксируют? Вот будет всем умора, когда Аполлонский его за шкирку из-за стойки достанет. Нет, надо срочно жучка туда засадить. А если заглушат? Раньше Аполлонский заглушками не баловался, но теперь, может, поумнел. Так, надо срочно к Козюлькулиеву обратиться, он этими жуками торгует направо и налево, интересно, в аренду на пару часов даст?
Так, ищем номер Козюлькулиева. А номера-то и нет, нет номера-то. Что делать? Что делать? Домой к нему сходить. Неудобно без звонка… Неудобно под барной стойкой сидеть скрючившись, вот это точно неудобно! Что ему там может быть неудобно? Живет один как сыч, ни детей, ни плетей. Даже баб не водит, как, впрочем, и мужиков.
…Вместо того чтобы направиться вниз, в тренажерку, Коля решительно нажал на кнопку последнего этажа, где располагался пентхаус Геймураза. Кнопка не среагировала. Он нажал еще раз. Тот же эффект. Коля спустился вниз к охране, узнать, что это еще за фокусы. Охранник ему доходчиво объяснил, что Геймураз Ненашевич пользуется личным ключом в лифте, что если ему, Коле, надо его увидеть, он сейчас с Геймуразом Ненашевичем свяжется и узнает, сможет ли тот Колю принять. Коля попросил передать, что дело срочное и конфиденциальное. Геймураз на звонок охраны ответил не сразу, а когда ответил, то голос его был какой-то сбивчивый и дыхание неровное. Коле он явно не был рад, но сказал, чтобы кнопку активировали.
Коля вошел в лифт и взмыл под крышу. Геймураз в халате и тапочках ждал его перед дверью квартиры, больше похожей на дверь в мавзолей. Внутрь не пригласил. Показал жестом на маленький диванчик перед дверью. Коля присел. Геймураз тоже устало приземлился.
— Чем могу быть полезен? — сухо спросил он.
— Жук нужен на пару часов, — кратко ответил Коля.
— Ну, знаете ли, Николай, у меня тут не лавка по прокату бытовой техники.
— В виде исключения.
— А что исключаем?
— Мою внезапную смерть от асфиксии.
— Как у вас все запущено… Ладно, хорошо, будем считать, что я как гуманист не могу допустить вашей безвременной кончины. Посидите здесь, будет вам жук новейшей конструкции. Разработчики прислали мне тестовый экземпляр.
Геймураз встал и скрылся за дверью. Дверь за ним подтянулась на магнитах и автоматически закрылась с глухим стуком. Коля был впечатлен. Через пару минут дверь медленно открылась, Геймураз протянул две пуговички на бархате в прозрачной коробочке.
— Пользуйтесь. Вот это передатчик, а вот вам приемник. Передатчик можно хоть в уксус, хоть в масло опускать — ему ничего не будет. А приемник прямо в ухо вставляйте, громкость регулируется автоматически. Дальность приема — сто метров на открытом пространстве, пятьдесят — в помещении. Устроит?
— Устроит. Сколько денег?
— Даром, я сегодня добрый.
— Ну, с меня причитается!
— Да ладно, считайте, что уже оплатили. Будьте здоровы!
И Геймураз исчез за дверью прежде, чем Коля успел произнести «И вам не хворать». Странный он, этот Козюлькулиев. Автономная подводная лодка в степях Казахстана. Ладно, фиг с ним, теперь в «Купол’ок». Как бы невзначай, походя… А зачем бы ему нужно было в «Купол’ок»? Там же девственная тишина, все магазины съехали. Одна химчистка осталась. Ну, как бы в химчистку, цену чистки ковра узнать. Утром Алка весь ковер кровищей залила. Так, проходим по кафе… Куда уронить? Уронить некуда. Ни масла, ни уксуса не наблюдается. И аквариум с рыбками убрали. Химчистка уже закрыта, конечно закрыта, время- то позднее. Присядем на пуфик, пуфик мохнатый, мохнатенький. Дырочку бы найти в обшивке. Дырочки нет. Дырочку сделаем. Чем сделаем? Ключиком. Дырочка есть. Пуговичку в дырочку. Отлично. Теперь встаем и идем в тренажерку. Вот теперь от всей души можно и грушу по черепу! Левой — раз! Правой — два!
…Но груша была занята. Ее с энтузиазмом мутузил Гена Сволочников, этот иваньковский прихвостень. В наушниках, музон себе в уши врубил, весь в мыле, давно, поди, лупит. Тоже мне, Майк Тайсон! Дохлячок мелкотравчатый!
Сачков со Сволочниковым не общался, даже не здоровался. Хотя по типажу они были похожи, с двадцатилетней разницей в возрасте. Рост, комплекция, даже очки. Колину внешность дополняли приобретенный в процессе жизни животик и утраченные волосы, а Гена был пока поджар и вполне волосат. Но Колиного хитрованного ума Гене явно не доставало. Он был прост как сибирский валенок, хоть и родился в столице. Но услужлив, этого не отнять, услужлив. Сделал ставку на Иванько и служит ему как Бобик, хотя хозяин этого Бобика уже и выгнать со двора успел. Но Бобик вернулся, залез обратно в конуру и ошейник хозяину в руках принес: надень, мол, еще пригожусь. А Иванько подумал и надел. Такая собачья преданность Сачкову претила. Где элементарное самоуважение, ну хотя бы его видимость?! То ли дело он, вот его сегодня Аполлонский позвал, а он не пойдет! Пусть еще позовет, позвонит лично, так, мол, и так, Коля, забудем прошлое, уставим общий лад…
Смотри-ка, как заводной молотит! Заяц заводной! Был завод, да весь и вышел. Иванько поперли, и тебя вслед за ним. Теперь без работы только по груше и стучать, главное, чтоб перестукиваться не пришлось. А то на Иванько уголовку уже завели, чтоб тебя, зайчик, не замели невзначай. За компанию. Иванько, он-то выкрутится, у него во всех инстанциях все схвачено, нет такой общественной структуры, где он членом не состоял. Членом здесь, членом там… А ты можешь крайним оказаться. Так что скачи внимательнее, в силки-то не прыгай. Раздухарился!
Коля перевел взгляд вбок… В стороне, задумчиво оперевшись грудью на козла, стояла его дочь Вера и увлеченно следила за Генкиной баталией с воображаемым противником!
Вот дура, прости господи! А этот, тоже мне, петухом скачет! Перед женой своей скачи, боксер хренов! Доскачешься, я тебя лично в нокаут пошлю! Телефон вон вибрирует, по полу круги выписывает, а этот скакунец даже не замечает. Перед девчонкой выдрючивается!
Гена наконец заметил телефонные пляски. Остановился, снял наушники и запыхавшимся голосом сказал: «Слушаю вас». Лицо его вдруг приобрело подобострастное выражение, тон повысился, и Гена зачастил: «Да, Борис Игоревич, конечно, Борис Игоревич!» Инструкции получает… Интересно, на какой предмет? Неужели и его на хурал зовут? Мелковата сошка-то… Зачем бы Аполлонскому он сдался? Зачем, зачем, узнаешь зачем, все узнаешь. Главное — приемник не выронить из уха, мелковат, зараза, зато незаметно.
Сачков поманил пальцем дочь. Верино лицо не выражало радости от встречи с отцом, скорее досаду.
— Ну? — спросила она вместо приветствия.
— Ты, Верка, с Генами-то аккуратнее, среди них крокодилы встречаются.
— Ну и что? Думаешь, проглотят? Не проглотят, па, не волнуйся, подавятся. Я такие гены унаследовала, что акула поперхнется, не то что крокодил.
— Ты где прошлой ночью шлялась? Мать волнуется и мне спать не дает.
— Па, не забывай, что я уже совершенно совершеннолетняя. Даже по судам ходить могу, не то что по постелям.
— Вера!
