элемента на четыре несвязанные части. За исключением этих крайних точек, которые, вероятно, рассматривались Эмпедоклом как короткие моменты цикла, две силы – Любовь и Борьба – постоянно пронизывают смесь, соединяя и разъединяя элементы, как художник смешивает краски, и таким образом создают и уничтожают все вещи, как художник создает и уничтожает деревья, людей и богов своими красками.
Космология Эмпедокла, вероятно, являлась приложением к новой религии, которую он проповедовал. В момент первого творения Любовь была сильнее Борьбы, и поэтому люди были невинными, животные – миролюбивыми, и никто не проливал крови. Сейчас Борьба на подъеме, чем объясняется изобилие зла, зверств и крови. Только что сотворенные люди поклонялись одной лишь Любви, которой они приносили жертвы миррой, ладаном и медом, не так как сейчас – кровью, а боги были сотворены не в человеческом облике, а как «чистый, невыразимый разум, пронизывающий быстрыми мыслями всю вселенную». Некоторая форма разума (phronesis или noema), которую мы можем назвать душой, была присуща всем вещам, получившим ее, видимо, в момент первого творения, и Эмпедокл верил, что эти души переходят из одного сотворенного предмета в другой в течение многовекового процесса создания и воссоздания вещей. «Когда- то я был, – писал он, – юношей и девушкой, чащей, птицей и рыбой в соленом море».
Души могут вселяться в любую сотворенную вещь, включая богов. Поэтому бог, обагривший руки кровью или нарушивший клятву, обречен на тридцать тысяч лет земной жизни в различных смертных телах, полной страданий. «Таков и я, – писал Эмпедокл, – изгнанный с небес, скиталец, доверившийся свирепой Борьбе». Называя себя богом на земле, он объяснял природу мира своим последователям, мужчинам и женщинам, которые поклонялись ему в Акраганте – великом городе у желтой реки.
Космология и религия Эмпедокла известны нам лишь по отрывкам из двух поэм, так что многое остается неясным. Тем не менее его эпические каденции доносят до нас эмоциональную силу, с которой поэт атакует рассудочную логику иных натурфилософов, и его великие идеи – особенно дуализм Любви и Борьбы, принявших облик Добра и Зла, и переселение душ – вновь и вновь встречаются нам в последующие века, когда теории ионийского философа были давно забыты. Эмпедокл был важной фигурой и как биолог и физиолог. Он исследовал глаз и сердце и строил теории оплодотворения, дыхания и кровообращения.
Проблемы движения и концепции конечного и бесконечного, так интересовавшие Анаксагора и Эмпедокла, стали основой для провокационных теорий их современника Зенона Элейского, чье учение дошло до нас лишь в форме парадоксальных утверждений. Известен парадокс об Ахилле, который гонится за черепахой. Ахилл никогда не догонит черепаху, потому что всякий раз, как он оказывается в точке, в которой только что была черепаха, та уже снова впереди; точно так же и стрела в полете занимает в каждый данный момент пространство, равное ей самой, и, следовательно, покоится, а не летит. Утверждения Зенона, первое из которых основано на бесконечном делении конечного расстояния, а второе – на неделимых моментах времени, вероятно, вдохновили Левкиппа Милетского, который посетил Элею около 450 г., развить идею о бесконечном числе неделимых частиц в бесконечном пространстве. Эти неделимые частицы он называл атомами (atomon), а пространство – пустотой (kenon).
В дальнейшем гипотезу Левкиппа о существовании атомов в атомную теорию вселенной развил его ученик Демокрит Абдерский (ок. 460–370 гг.). Атомы, бесконечно разнообразные и бесконечные количеством, находятся в бесконечном пространстве и в результате беспорядочного кружения сталкиваются, сцепляются и образуют все материальные предметы. Атомы представляют собой единственную объективную реальность (aletheia) в природе (physis), а единственными свойствами атомов являются количество, форма и непроницаемость. Все прочие атрибуты материи, такие, как цвет, вкус и температура, существуют лишь в воображении людей (doxa), которое порождается органами чувств и является побочной и смутной формой восприятия, основанной на условностях (nomos), а не на реальности. Подлинное понимание дает человеку лишь разум (dianoia), которому постижимы невидимые и неосязаемые атомы.
В этой космологии не было места Любви и Борьбе или Добру и Злу. Вместо перводвижущей силы при сотворении мира можно назвать лишь круговорот атомов во вселенной. Случайностями и переменами, составляющими жизнь человека на земле, возможно, управляют Случай или Необходимость, но это отнюдь не какие-то сверхъестественные существа или объекты. Левкипп отдавал предпочтение Необходимости, утвержддая, что «ничего не происходит случайно; все имеет предназначение и совершается по необходимости» (logos и ananke), но многие его последователи на первое место ставили Случай, бесцельно пользующийся стечением обстоятельств. При оценке значения Левкиппа и Демокрита следует подчеркнуть, что они были не учеными, исходящими из наблюдений и экспериментов и проверяющими свои теории практикой, а всего лишь философами, чьи размышления касались природы человеческой мысли в той же мере, что и природы вселенной. Поэтому их теории имели намного большее влияние на мораль и религию, чем на технологию, тогда находившуюся в зародыше.
В этот век интеллектуальных открытий Афины стали центром искусства и философии. Они были пионерами в исследовании нового мира, а в своем политическом устройстве, ставшем образцом для остальных государств, довели принципы свободы и равенства до логического завершения. Но в то же время Афины были центром религии, где люди в течение поколений поклонялись Афине и героям своих демов. Новое и старое сплавлялось в тигле аттической драмы, которую питал огонь религии, потому что религия была огнем жизни. В 458 г. афиняне, сидя на склоне холма под Акрополем, смотрели великую трилогию, в которой Эсхил подтвердил величие Зевса, сына Крона, царя богов. Возможно, впервые в истории при постановке использовались декорации, нарисованные Агафархом, и они подвигли Анаксагора и Демокрита на исследования в области перспективы. Религия и рационализм вскоре вступили в конфликт, и после этого другой поэт, превосходящий Эсхила величием, в драмах, которые ставил на склоне Акрополя, учил своих сограждан, что важнейшей частью всякой религии является понимание.
Софокл (ок. 496–406 гг.) был другом Кимона, эллинотамием в год, когда наследник Кимона подвергся остракизму (443), коллегой Перикла, а позже Никия в качестве полководца и государственным советником (proboulos) после сицилийской катастрофы. Он был верным слугой государства, его демократического устройства и Афинской империи и придерживался ортодоксальной религии своего времени не по традиции, а по убеждениям. Его наиболее выдающейся чертой была невозмутимость – следствие отваги и проницательности, примирявшая Софокла и с жизнью, и со смертью. Для него реальность Бога не вызывала сомнений; божественная воля управляла жизнью и всеми ее событиями, и от нее не мог уклониться ни один человек. Как и Геродот, с которым Софокла связывали узы дружбы, он не пытался исследовать божественные поступки и сформулировать их в виде законов природы; ему было достаточно наблюдать, как они воздействуют на государство, семью и личность. Он разделял традиционные убеждения, что за нарушением должного порядка в семье или государстве следует божественное воздаяние, которому подверглись Фивы и род Лабдакидов в «Эдипе-царе», «Эдипе в Колоне» и «Антигоне», и что орудиями божественного воздаяния выступают люди, такие, как Деянира в «Трахинянках» и Орест с Электрой в «Электре».
В центре софокловской трагедии человек как гражданин и как личность. В рамках непреодолимого божественного плана человек не волен управлять своей судьбой, но волен достойно встретить ее. Эдип по неведению убил отца и женился на матери, но, узнав об этом, он по своей воле вырвал себе глаза. Точно так же ситуации, в которых оказались Аякс, Антигона, Электра и Филоктет, не были созданы ими самими, но каждый из них в этой ситуации руководствовался своей свободной волей. В своих благороднейших поступках они следовали неписаным законам, провозглашенным Антигоной: «Законы непреложные, неписаные, вековечные, предписанные не вчера и не сегодня, и кем – неизвестно». Они являются божественными законами в противоположность указам Креонта; мы можем назвать их законами совести, но Софокл называл их законами понимания; они одновременно представляют и идеалы, установленные Богом для людей, и идеалы, принятые в Афинах Перикла. Персонажи в драмах Софокла показывают человека в его благороднейших проявлениях, будучи родом из благородного века, когда люди анализировали жизненные реалии и храбро встречали их, не пытаясь уклониться.
Интерес Софокла к человеку-гражданину и человеку-личности отличается от интереса Эсхила, направленного в первую очередь на группы. Хотя первая победа Софокла относится к 468 г., первые дошедшие до нас драмы (ок. 441 г.) были созданы в тот период, когда Софокл уже отказался от формы трилогии, ввел в действие третьего актера, снизил роль хора и повысил значение диалога. Эти изменения сопровождались смещением точки зрения с группы на личность, с божественных законов на поступки
