– Однажды вечером я вернулась с работы и обнаружила, что он уехал. Из кухни он забрал все, кроме кофеварки. В ванной оставил бритву с остатками щетины и почти пустой пузырек шампуня, зато унес банные полотенца.
Норе очень хотелось посочувствовать дочери, показать, как хорошо она понимает ее боль, но это было бы слишком легким выходом из положения. Сейчас, когда они по-настоящему разговаривали, главным было не ее понимание, а сама Руби. Руби, как и Нора, пыталась убежать от проблем, и порой убегала так далеко и так быстро, что ее не интересовало, что, собственно, она оставляет позади.
– Ты когда-нибудь говорила, что любишь его?
– Почти.
– А-а.
Руби нахмурилась:
– Как понимать это твое «а-а»?
– Макс говорил, что он тебя любит?
– Говорил, но ты не знаешь Макса. Он и продавщице в супермаркете говорил, что он ее любит.
Нора поняла, что придется выразиться более прямолинейно.
– Позволь задать тебе один вопрос. Как по-твоему, сколько нужно времени, чтобы влюбиться?
Дочь раздраженно вздохнула:
– Кажется, я поняла, что ты хочешь сказать: я никогда не любила Макса по-настоящему, так почему же я заплакала, когда он от меня ушел?
– Нет, я не это имела в виду. Ты почти пять лет жила и спала с мужчиной, но за все время ни разу не сказала, что любишь его, даже после того как он сам сказал тебе эти драгоценные слова. Вопрос не в том, почему он ушел. Вопрос в другом: почему он так долго оставался?
Руби была ошарашена.
– О Боже… Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.
Она беспомощно посмотрела на мать.
– Я призналась твоему отцу в любви, когда мы в первый раз были близки. До этого я никому никогда не говорила таких слов, в нашей семье это не было принято, я хранила их в душе всю жизнь. А как ты думаешь, когда Рэнд сказал, что любит меня?
– Когда?
– Никогда. Я ждала этих слов, как ребенок ждет подарков на Рождество. Каждый раз, признаваясь ему в любви, я ждала, но он молчал, и каждая секунда молчания была для меня равносильна маленькой смерти.
Руби закрыла глаза и покачала головой:
– Не надо, пожалуйста…
– Я хотела вырастить дочь сильной и уверенной в себе, а вместо этого сделала такой же, как я. Я научила тебя бояться любви, заранее ждать, что тебя бросят. Я была плохой матерью, а расплачиваешься за это ты. Мне очень, очень жаль, что так получилось.
– Ты не была плохой матерью, – тихо возразила Руби, – пока не ушла.
Нора почему-то растрогалась до слез.
– Спасибо. – Она сознавала, что, позволяя себе снова полюбить дочь, ступает па опасный путь, но ничего не могла с этим поделать. – Я до сих пор помню тебя маленькой девочкой, которая плакала всякий раз, когда птенец выпадал из гнезда.
– Той девочки давным-давно нет.
– Ты снова ее найдешь, – мягко возразила Нора, – и, вероятно, это придет вместе с новой любовью. Ты сама поймешь, когда влюбишься по-настоящему, поймешь и перестанешь бояться.
После обеда Руби отправилась принимать ванну и сидела в воде до тех пор, пока та не остыла.
Мир, ее мир, изменился, но она никак не могла взять в толк, в чем именно. Она чувствовала себя так, словно вошла в безупречно декорированную комнату, инстинктивно сознавая, что в ней есть некий изъян.
Руби вылезла из четырехпалой ванны и встала на розовый пушистый коврик. С нее капала вода. Она вытерлась и надела тренировочные брюки и просторную футболку с университетской эмблемой. Потом, пригладив волосы пальцами, взяла желтый блокнот и забралась на кровать.
Глава 13
