Дин принес брату еду на подносе – стакан сока, яйцо всмятку и поджаренный ломтик белого хлеба. Он знал, что Эрик много не съест, ему хватит нескольких кусочков, но принесенный завтрак создавай видимость нормальной жизни.
Войдя в комнату, Дин застал больного уже сидящим в кровати.
– Привет, Диио.
Дин помог Эрику сесть повыше и аккуратно поставил поднос ему на колени.
– Мм… Как вкусно пахнет! – воскликнул Эрик.
Дин отдернул занавески и приоткрыл окно, впуская в комнату шум моря. Затем повернулся к брату. Он вдруг заметил, что тот с утра выглядит еще более обессиленным и бледным. Тени под глазами сделались темнее и походили на синяки. Казалось, за ночь его состояние ухудшилось.
– Тяжелая была ночь?
Эрик кивнул и уронил голову на подушки, словно притворяться, будто он завтракает, оказалось для него непосильной задачей.
– Кажется, я больше не могу спать. Смешно, правда, если учесть, что только этим я и занимаюсь. После обезболивающего я отключаюсь, но это совсем не то, что нормально выспаться. – Он устало улыбнулся. – Забавно, но мне не хватает снов, я их теперь не вижу.
Дин пододвинул к кровати стул и сел.
– Я вчера хотел с тобой поговорить, но как-то не удалось сосредоточиться, – продолжил Эрик, стискивая руку брата. – Я привык думать, что мы в старости вернемся в этот дом. Представлял, как мы сидим на крыльце… седые… или, может быть, лысые, как дедушка. Мы бы играли в китайские шашки и смотрели, как твои дети бегают по берегу, собирая креветок.
– У них были бы сачки, как у нас когда-то, – поддержал Дин, ненадолго увлеченный рассказом.
Эрик закрыл глаза.
– Интересно, куда подевались те сачки, что мы покупали каждый год? Помню, вы с Руби часами играли на пирсе.
Дин сглотнул подступивший к горлу ком. Он собирался было сменить тему, но потом ему вдруг захотелось вспомнить Руби, поговорить о ней с тем, кто ее знал.
– Иногда ночью я закрываю глаза и слышу ее смех, слышу, как она поторапливает меня. Она вечно убегала вперед.
– Я думал, что буду шафером на вашей свадьбе. Глупо, правда? Вам с Руби было всего по шестнадцать, но я думал, что у вас настоящая любовь.
– Я тоже так думал.
Эрик посмотрел брату в глаза:
– А сейчас?
Дину хотелось улыбнуться, мол, взрослым мужчинам глупо обсуждать нечто, что давным-давно закончилось и не имеет никакого значения. Но к чему притворяться? Дин понимал, насколько ценна каждая минута в обществе умирающего брата, время уходило, как песок в песочных часах, уходило, как кровь с липа Эрика.
– Сейчас я точно знаю, что так и было.
Она на Летнем острове.
До Дина не сразу дошел смысл фразы. Он нахмурился
– Руби живет в летнем доме? Эрик улыбнулся:
– Ага.
Дин откинулся на спинку стула:
– Наверное, с мужем и детьми?
– Братишка, она никогда не была замужем. Интересно почему?
Дин встал, подошел к окну и посмотрел вдаль, пытаясь разглядеть за деревьями Летний остров. Сердце его забилось так сильно, что закружилась голова. Руби здесь!
– Съезди к ней в гости, – мягко предложил Эрик.
Дин облачился в джинсы и футболку, у входной двери надел ботинки и достал из-под навеса велосипед. Он знал наверняка, что в погожий июньский день к парому выстроится огромная очередь, но велосипедисты всегда попадали туда первыми.
Он направился в сторону пристани по дороге, петляющей по склону холма. Ему повезло: когда он подъезжал, как раз началась посадка, и он сразу попал на борт. Дин не стал подниматься наверх, а остался на носу парома. На машины он не обращал внимания.
Сойдя на берег на Летнем острове, Дин поднажал на педали и даже не помахал сестре Хелен, проходившей мимо. Он двигался так быстро, что, добравшись до тенистой подъездной аллеи, вспотел и запыхался. Въехав во двор, он спрыгнул на землю и выпустил руль. Велосипед упал на землю.
Тут только он остановился и впервые задумался, что же он делает. С какой стати помчался на встречу со своей первой любовью так, словно не было этих одиннадцати лет, словно они расстались только вчера?
Но они провели всю взрослую жизнь порознь, он даже не знает, вспоминала ли его Руби хоть раз за это время.