своей натуры, хотя одному Богу известно, чего ему это стоило. Не забывай, я был рядом, когда все началось, а у меня есть глаза. Он всегда оберегал тебя.
— От чего? — не поняла Габриель.
— От самого себя.
— Ты же сам сказал, Раф, что я взрослая женщина. Да и Люк уже не юноша. Я буду осторожна. Думаю, и он тоже. Не волнуйся. И не смей из-за меня отказываться от его предложения. Дай себе по крайней мере несколько дней на размышления.
— Да не о чем тут размышлять! — сердито бросил он. — Я не совсем дурак и понимаю, какое выгодное предложение сделал нам Люк. Но мой ответ все равно «нет».
Габриель прикусила губу и кивнула, хотя брат не мог ее видеть.
— Как скажешь. Я знаю, что разубеждать тебя бесполезно. В любом случае у меня на примете появилась одна старая винодельня недалеко от Кавернеса. Я изложу детали в электронном письме.
— Что за винодельня?
— Помнишь владения старого Хаммершмидта?
— Заброшенные виноградники?
— Не забыл, — с удовлетворением заметила она. — Думаю, тот участок нам вполне подойдет.
— Ты подумываешь о покупке или хочешь для начала взять его в аренду?
— Купить.
Раф чуть слышно вздохнул:
— Выходит, ты не оставила мысли перебраться во Францию? Невзирая на Жозе?
— Даже невзирая на Жозе, — подтвердила Габриель. — Я люблю это место. Австралия и «Земля ангела» стали мне вторым домом, и я их тоже люблю, но не так сильно, как ты. Они в моем сердце, но все же моя родина — Франция. Я поняла это, когда вернулась сюда. Прошу, пойми меня. Я люблю тебя, но хочу поселиться здесь.
— Что-то мне подсказывает, что ты многого недоговариваешь, — невесело констатировал Раф.
— Ты ошибаешься. — Габриель старалась, чтобы ее голос звучал беспечно. — И еще я мечтаю, чтобы наши вина получили признание. Ты только подумай: австралийские вина во Франции! И я не сомневаюсь, что мы можем это сделать — придется только потрудиться. Я готова работать столько, сколько нужно, но, самое главное, я хочу здесь жить.
Глава 6
Устроившись в плетеном кресле напротив Габриель, Люк вытянул свои длинные ноги.
— Ты меня избегаешь, — заявил он.
Габриель подняла на него глаза. Как всегда, при виде его ее сердце забилось быстрее. «Не стоит так уж сильно волноваться, — мысленно успокаивала она себя. — Люк всего лишь обычный мужчина. Чертовски красивый, обаятельный, сексуальный и…» Она одернула себя, понимая, что занимается самообманом и что список его достоинств можно продолжать до бесконечности.
Они сидели в уличном кафе. Перед Габи стояла чашка горячего сладкого кофе и лежала развернутая газета с объявлениями о покупке и продаже недвижимости. С их последней встречи — ужина в Кавернесе — прошла неделя. Неделя, в течение которой она работала не покладая рук. Впрочем, в этом был и свой плюс: у нее почти не оставалось времени думать о Люке.
— Так в чем дело, Габриель? — мягко спросил он, изучая ее насмешливыми черными глазами.
— Тебе не пришло в голову, что я была занята? — пожала она плечами и, закрыв газету, откинулась на спинку стула, радуясь тому, что солнцезащитные очки скрывают ее глаза и до некоторой степени румянец на щеках. — Или, может, я тебя забыла?
— В самом деле? Какая жалость. — Люк усмехнулся. — Ты разбиваешь мне сердце, потому что всю эту неделю я только о тебе и думал. Кстати, я договорился насчет осмотра виноградников Хаммершмидта. Не хочешь составить мне компанию?
Габриель заколебалась. Она действительно собиралась взглянуть на имение старика до того, как его выставят на аукцион. Сомнения касались лишь того, стоит ли ей делать это с Люком.
— С какой целью? — наконец спросила она. — Ты наверняка не принял совет Симоны насчет того, что мы с тобой можем стать партнерами. Если честно, я не представляю, что это сработает.
— Согласен. К тому же я никогда не смешиваю бизнес и удовольствие, мой ангел. А рядом с тобой я способен думать только о последнем.
— Тогда к чему приглашать меня?
— Исключительно из деловых соображений. Предварительная оценка виноградников — двадцать миллионов евро. Я прикинул, сколько стоит то, что нужно мне, и получилось тринадцать миллионов. Так как тебя во владениях Хаммершмидта интересует совершенно другое, было бы интересно узнать, во сколько ты оценишь дом, погреба и прочее.
— То есть ты говоришь о чисто деловой встрече? — уточнила Габриель.
— Чисто деловой, — подтвердил Люк. — Хотя я позволю себе помечтать о том, что может последовать позже. Или раньше. — Он лукаво улыбнулся и неожиданно сменил тему: — Поужинай со мной.
— А если я не хочу?
— Ты все же подумай, — посоветовал Люк. — Вдруг окажется, что на самом деле ты хочешь этого?
— Я знаю, чего хочу, — заявила она. — Я хочу наладить здесь сбыт нашего вина.
Люк прищурился.
— Так попроси меня о содействии, — предложил он.
— Если бы это было легко сделать, — пробормотала Габи. — Ты ведь говорил с Рафом?
— Да. Он не сказал ни да ни нет. Я решил, что это хороший знак.
— Боюсь, он не согласится. По крайней мере в ближайшем будущем. Но это мое мнение.
— Откуда такая уверенность?
Габриель не стала ничего скрывать:
— Его беспокоит, по какой причине ты готов нам помочь.
— Не знал, что Раф стал циником, — протянул Люк. — Впрочем, мой отец утверждал, что хороший бизнесмен обязательно должен быть циником. Какие соображения на сей счет есть у Рафа?
— Он считает, что это из-за меня.
— Понятно.
Габриель взглянула ему в глаза:
— Он ошибается?
— Как сказать. — Люк задумался. — Подобная мысль действительно приходила мне в голову. Весьма приятная мысль, должен заметить. Однако это не главная причина… Я не помог, когда Раф просил меня оказать ему поддержку. Дело в том, что я собирался предложить ему партнерство в нашем семейном бизнесе, но мой отец был против. Он выдвинул ультиматум: либо Раф, либо Кавернес. Я выбрал Кавернес.
— Друг называется, — уколола его Габриель и чуть слышно добавила: — Вот урод!
Люк усмехнулся:
— Ты говоришь про меня или про отца?
— Про Филипа.
— Не стоит судить его строго, Габи. Для него Дом Дювалье был всем. Он не мог жертвовать репутацией, которая приобреталась в течение веков. Как и не мог допустить, чтобы его единственный сын и наследник занялся чем-нибудь другим.
— Ты его оправдываешь?! — возмутилась она.
— В некоторой степени да, — кивнул Люк. — Мы с Рафом посвятили его в свои планы, а он побоялся рискнуть, вот и все. Он был лишен безрассудства, свойственного юности. Пойми меня правильно, Габриель.
