Хосе Мигель. Авангардом командовал его старший брат — Хуан Хосе. Этот отряд расположился между Талькой и рекой Мауле. Третий отряд под командованием младшего брата — Луиса растянулся вдоль берега Мауле. Хосе Мигель приказал освободить Хуана Маккенну, лучшего солдата армии патриотов, который тут же отправился на юг, чтобы помочь своим. Советником Хосе Мигеля был консул Соединенных Штатов Джоэл Пойнсетт. Его рекомендации были где-то на грани между здравым смыслом и идиотизмом. Он посоветовал О’Хиггинсу расположить свой авангард на противоположном берегу Мауле. Но это была незащищенная позиция. Отряд мог быть окружен и захвачен.
О’Хиггинс заболел. Командование его колонной должен был взять на себя полковник ополчения Хуан де Диас Пуга. Вместо этого Пуга с шестью сотнями солдат отправился ставить засады в холмистых окрестностях. В Йербас-Буэнас они увидели огни, которые приняли за лагерные костры испанского авангарда. На самом деле Пуга наткнулся на основные силы испанцев. Его атака посеяла панику среди испанских солдат. В темноте они начали стрелять друг в друга. Патриоты захватили артиллерию и большое количество пленных. Но триумф обернулся несчастьем. Притащив свои трофеи к месту, где они оставили лошадей, патриоты обнаружили, что их лошадей разогнали. Затем испанцы выманили кавалеристов, которые оставались в тылу, и напали на них. Патриоты пустились в бегство. Когда они пересекали Мауле, беспорядок в их рядах еще больше усилился. Несмотря на категорические возражения Маккенны, Луис Каррера решил оставить свои передовые позиции на реке и отступить. Его офицеры покидали позиции верхом на лошадях впереди своих солдат. Поражение патриотов могло бы быть полным, но солдаты Пуги, перепуганные ночной атакой, отказались переходить реку.
Войска Парехи трудно переносили холодную чилийскую зиму. Сам Пареха заболел воспалением легких. Патриоты поняли, что их не будут преследовать до Сантьяго. Они перегруппировались и атаковали роялистов, но встретили ожесточенное сопротивление, подкрепленное артиллерией. Однако это был временный успех испанцев — они были деморализованы и отступили в Чильян.
По совету Пойнсетта патриоты обошли Чильян и атаковали Консепсьон и Талькауано на побережье. Патриоты отрезали испанцам пути снабжения, ведущие в Чильян. Они также захватили корабль с военным подкреплением, шедший в Перу. Тем временем О’Хиггинс поправился и поехал в Лос-Анхелес, что на реке Био-Био. Там, в своем поместье Лас-Кантерас и прилегающих к нему окрестностях, он набрал армию в тысячу четыреста человек.
Каррера осадил Чильян. Это была непростительная ошибка. Население города, составлявшее четыре тысячи человек, за счет беженцев и солдат увеличилось вдвое. Чильян стоял на невысоком холме. Он был хорошо защищен земляными укреплениями и мощным зданием францисканского мужского монастыря. В самый разгар зимы солдаты Карреры мерзли в легких палатках. Месяц осады не дал результатов. И Каррера решил ускорить события. На близлежащем холме поставили пушку и привели ее в боевую готовность. Ночью в лагере осаждающих разожгли костры. Город оказался будто в огненном кольце. Патриоты делали вид, что готовятся к ночлегу. Обманный маневр патриотов удался, и роялисты решили разрушить их батарею. Они почти попались в ловушку, но сумели с боем пробиться обратно в город. Патриоты безостановочно преследовали их. В жестоком рукопашном бою патриоты потеряли около двухсот бойцов убитыми и столько же ранеными, но так и не смогли вытеснить роялистов из города.
Удачный выстрел роялистов уничтожил арсенал патриотов. И тогда роялисты пошли в контратаку. Они преследовали патриотов до наступления темноты. Ночь позволила обеим сторонам перегруппироваться.
На следующий день Каррера вновь приказал своим людям идти в наступление. Но вместо того чтобы атаковать роялистов в городе, солдаты Карреры отправились мародерствовать на его окраины. Когда боеприпасы стали заканчиваться, Каррера испугался, что может попасть в руки противника, и снял осаду с Чильяна. Неорганизованность и разгильдяйство солдат патриотов не только не позволили армии Карреры взять Чильян, но и настроили население провинции против нее.
О’Хиггинс верхом на лошади скакал во главе трехсот кавалеристов. Его отряд, следовавший на юг, попал в засаду. Казалось, О’Хиггинса вот-вот схватят, но он смог мобилизовать своих людей и отразил нападение роялистов. Но они успели сжечь его поместье Лас-Кантерас и захватили в плен его мать и сестру. Победа О’Хиггинса над напавшими на него роялистами уже ничего не могла изменить: большая часть территории между Чильяном и рекой Био-Био, а также местность к югу от них находились под контролем роялистов.
На этом несчастья патриотов не закончились. В небольшом бою у Эль-Робле Каррера и О’Хиггинс опять попали в засаду. Каррера на лошади покинул поле боя, бросив раненного в ногу О’Хиггинса. Несмотря на боль, О’Хиггинс продолжал руководить боем и спас своих людей. Этот небольшой эпизод заставил патриотов пересмотреть отношение к своему лидеру. Непрофессиональные действия и неумелое командование Карреры заставили хунту сместить его с поста главнокомандующего. Вместо него был назначен твердый и надежный О’Хиггинс.
Каррера и его братья пригрозили хунте свержением. Да и О’Хиггинс, человек несколько наивный и добросердечный, встал на защиту Карреры. Он считал, что сейчас «важно сохранять стабильность в командовании и не смещать офицера, чья служба незаменима в борьбе с врагом».
И тем не менее хунта настояла на смешении Карреры. Получив приказ о своей отставке, Каррера растоптал его, а посланников, доставивших этот приказ, арестовал. Маккенна настоятельно советовал хунте, переехавшей в Тальку, чтобы быть поближе к району боевых действий, обратиться к О’Хиггинсу с такими словами: «Мужайтесь! Вы должны спасти свою страну! Неужели вы откажетесь занять пост, который вам доверили армия и правительство? Мы можем потерять целую провинцию. Вам одному придется отвечать перед Богом и страной за эту потерю».
Убежденный в том, что сможет контролировать ситуацию, Каррера все же согласился с назначением «столь ценного человека, как полковник О’Хиггинс». Самого же Карреру назначили послом в Аргентину. Как только известие о его назначении было получено, он выехал из Консепсьона вместе с младшим братом Луисом. Братья последовали за Хуаном Хосе, который уже находился в Сантьяго и готовился поднять восстание против правительства.
Мало кому довелось руководить делом в столь неблагоприятное время, как то случилось с Бернардо О’Хиггинсом и мало кто из них был так же неопытен. Назначенный командующим армией патриотов 2 февраля 1814 года, О’Хиггинс скорее напоминал мальчика для битья, поскольку руководил заведомо безнадежным делом. У него вовсе не было политического опыта. Он, несомненно, был храбр, но не имел надлежащей военной подготовки, был недостаточно политически подкован. Добрый и прямодушный, крайне непосредственный, наполовину ирландец, презираемый за внебрачное происхождение, О’Хиггинс являл собой нечто вроде антигероя. И вдруг ему выпал счастливый жребий: руководить армией, вернее, тем, что осталось от чилийской армии.
Через четыре дня после назначения на пост главнокомандующего О’Хиггинс вновь получил плохие известия. По приказу Хосе Фернандо де Абаскаля-и-Соусы, энергичного наместника Перу, двести ветеранов под командованием испанского бригадного генерала Гайнсы высадилась в Арауко, к югу от Консепсьона. Они прибыли на помощь роялистам. В этой армии было более тысячи опытных солдат. Теперь у роялистов в общей сложности имелось несколько тысяч бойцов.
У патриотов, напротив, было всего лишь около тысячи восьмисот человек, многие из них были истощены, плохо одеты и плохо вооружены, у некоторых не было ничего, кроме обыкновенных дубинок. У патриотов было всего несколько сторожевых постов к югу от Мауле, включая Консепсьон и Лос-Анхелес. О’Хиггинс реалистично оценивал состояние своей армии. «Я не рискую назвать это армией, — говорил он, — так как не вижу ничего, абсолютно ничего в ее снаряжении и нравственных устоях, что могло бы оправдать это название».
В течение нескольких недель испанцы перешли через реку Мауле и захватили Тальку. Чилийское правительство вынуждено было возвратиться обратно в Сантьяго. Создалась угроза изоляции Хуана Маккенны в Мембрильяре, к югу от Тальки, и О’Хиггинса еще южнее — в Консепсьоне. У Маккенны оставался единственный шанс: быстро двигаться на север, чтобы обогнать испанскую армию и блокировать ее продвижение в Сантьяго, который находился всего в сотне миль от расположения армии Маккенны. Хотя Маккенна не был уверен в удачном исходе похода на север, он не хотел оставлять без помощи О’Хиггинса. Ирландец Маккенна обращался к ирландцу О’Хиггинсу: «Если Вы сейчас же не выведете свою дивизию, все будет потеряно… Вы, мой дорогой друг, ответственны перед своей страной за вашу бездеятельность и за то,
