— Как ты можешь говорить это? — Он недоверчиво рассмеялся. — Это же абсолютно очевидно. Все кругом знают, а ведь я ни слова им не говорил, но ты! Ты хочешь, чтобы я написал признание и подписался кровью!
Если Аманда все узнает, то кровь будет моя.
Пора сказать ему.
— Эдди, я должна сказать тебе кое-что…
Он покачал головой, наклонился и осторожно вытащил из моих волос сухой лист.
— Не нужно ничего говорить, — прошептал он и нежно поцеловал меня в губы.
Потом отстранился, посмотрел мне в глаза, наблюдая за реакцией, потом, убедившись, что меня не вырвет на ковер и я не тресну его чем-нибудь тяжелым, опять поцеловал меня — на этот раз поцелуй был долгим.
В прошлый раз. когда мы занимались этим, я была пьяна и мне было хорошо. Теперь я опять почувствовала себя пьяной, но только от страсти. Смущало меня только одно: он не знал правды, следовательно, не знал меня.
Это нечестно.
С другой стороны. Аманда так часто повторяла. что на войне и в любви все средства хороши… Тогда зачем волноваться о том, что он не знает обо мне всего? Я тоже многого о нем не знаю. Например. что он любит на завтрак, с какой стороны кровати спит, хотя мне кажется, что все это я скоро выясню…
Я знала, что не должна ложиться с Эдди в кровать — и валяться на диване тоже, — но я это сделаю. Я это знаю. Он это знает. И знаете что? Мне плевать. Плевать на мораль, на Аманду, на последствия, на все — меня волновало только то, что я никогда в жизни ни о чем не мечтала так страстно.
Еще я знала, что в самом ближайшем будущем мне будет уже не так на все наплевать. Раскаяние наверняка не заставит себя ждать. Но тогда я могла думать только о вкусе его губ на моих губах, и, черт подери, если все это так нехорошо, почему мне кажется, что это единственный правильный поступок, который я совершила за всю свою жизнь?
Он взял меня за руки, встал и потянул за собой. На этот раз ему не пришлось меня уговаривать. Он повел меня наверх в спальню. Я помнила, когда последний раз видела эти трусы, и на мгновение опять почувствовала себя виноватой, но потом все угрызения совести унесло волной желания, которая захлестнула меня с головой, к счастью опустошив мой мозг.
На нем трусы выглядели очень сексуально, но я все равно хотела сорвать их как можно скорее.
Как ни странно, он тоже поспешил избавить меня от лишней одежды. Слава богу, что недавно я наконец выбросила свои линялые тряпки и прикупила кое-что из белья.
Мы упали на прохладные белые простыни и некоторое время просто лежали обнявшись, глядя друг другу в глаза. Молча. А потом наши руки и губы принялись за дело…
Проснувшись на следующее утро, я первым делом увидела свое отражение, улыбавшееся мне сверху.
Больше никогда не буду критиковать зеркальные потолки.
Соседняя подушка еще хранила его тепло. Я уткнулась в нее, вдыхая запах Эдди и любви.
Что я наделала?
На столике рядом к кроватью стоял поднос с клубникой, апельсиновым соком, остывшим кофе и белой розой из сада.
К стакану была прислонена записка:
«Белл, у меня ранняя встреча, но ты так мирно спала, что я не посмел тебя будить. Увидимся вечером, первый танец за мной.
С любовью,
Эдди.
Р. S. Ключ оставь у себя. Он тебе пригодится».
Я крепко сжала в руке маленький кусочек металла. выпавший из записки, и мое сердце опять упало.
Дело в том, что ключ у меня уже был.
Тот самый, что дала мне Аманда.
Звонок в дверь вырвал меня из объятий Морфея.
Слышно было, как Ники плещется в душе, значит. открывать дверь придется мне. Я с трудом
выползла из кровати и пошлепала в коридор.
Это был Джеми.
— Привет, сестренка.
— Что ты здесь делаешь? — зевнула я, убирая с лица волосы.
— Я нянька Элвиса.
Он сунул мне два пропитанных жиром пакета и широко улыбнулся.
— Рыба и чипсы для меня, сосиски и чипсы для Элвиса. Соус найдется?
Море.
— На кухне… Который час?
— Семь. Я думал, ты вовсю прихорашиваешься, а не болтаешься по квартире в ночной рубашке.
— Семь! Черт!
Вот расплата за страстную ночь, которая наступает после двух лет воздержания, и за позднее свидание с собственной кроватью.
Если вчерашняя ночь была посвящена моей любви, то сегодня — звездный час Аманды.
Большое открытие «Лейзи Дейзи» и торжественное явление новой Аманды. Сегодня Эдди получит возможность насладиться ее обновленной сущностью.
— Почему ты меня не разбудила? — накинулась я на Ники, когда она выскочила из спальни в сваливающихся туфлях.
— Я не знала, что ты еще спишь.
Язык Джеми вывалился больше, чем у Элвиса, когда он увидел Ники в новом обтягивающем платье от Джозефа. Черная ткань как нельзя лучше подчеркивала ее соблазнительные формы.
— Я думала, ты уже завела мотор и готова стартовать…
— Видимо, ты просто слышала ее храп. — вмешался Джеми.
— Я говорила метафорически!
— Мне кажется, ты не вполне отдаешь себе отчет, что значит это слово.
Оставив их препираться дальше, я нырнула в душ, надеясь, что холодная вода приведет в порядок мои мысли.
Мне хотелось и плакать и смеяться.
Ну и ну!
Когда я вылезла из душа. Аманда уже явилась.
Я как раз выходила из своей комнаты, замотанная в два полотенца, когда она торжественно проследовала в гостиную, словно лошадь на скачках в Аскоте, сверкая шкурой и оскалив в волнении зубы.
Она была похожа на серебряный воздушный шар, грудь ее парила над декольте, словно была наполнена гелием и хотела улететь.
Вынуждена признать, что это было впечатляющее зрелище.
Обычно моя грудь вполне меня устраивает. Могла бы быть побольше, но форма и симметричность не вызывают вопросов. Однако то, что называется «роскошное декольте», получается, лишь когда я руками сжимаю чашки лифчика.
Аманда выглядела величественно. Словно свежевыкрашенная «Куин Мери», стоящая под парами. Я с трудом подавила желание указать ей курс, когда она торжественно проплыла в центр комнаты, аккуратно переступая по длинному ворсу ковра роскошными серебряными босоножками от Миу Миу.
Ее волосы были подкрашены, в сверкающей белокурой шевелюре поблескивали серебристые пряди в
