Добравшись до Якутского тракта, Глеб спустился по нему к железной дороге и от станции Невер Двинулся вдоль магистрали в Забайкалье.
Ветры, трескучие морозы и бесснежье. Песчаная, чуть приведенная равнина с прямой, как стрела, дорогой. Если метель, то воздух вместо снега наполняется летящим песком.
Кожа на лице путешественника задубела, волосы стали еще пышнее и гуще.
Ох, уж эти волосы!
– Послушайте, что за странное украшение у вас на голове? — спросили его в Читинском горисполкоме.
– Во-первых, шапки не надо, у меня жесточайший режим экономии, — пытался отшутиться Глеб. — Во-вторых, это своеобразный паспорт — уж ни с кем не перепутают.
– Паспорт все же лучше иметь настоящий, — не принял шутки служащий, просматривая печати в регистраторе. — то же касается поповской гривы, — одолжал он наставительно, — то я бы на вашем месте ее сбрил.
При этом он погладил выпачканной в чернилах ладошкой свою лимонно-желтую лысину. У Травина чуть не сорвалось с языка: 'Вырастите сначала такую гриву, а потом и советуйте', но он сдержался.
– Видите ли, — сказал он спокойно, — мне так удобнее, с длинными волосами. Надеюсь, я тем самым не нарушаю каких-либо параграфов обязательных постановлений Читинского горисполкома? Если нет, то прошу вас, не задерживайте меня. Я спешу…
Но задержаться все же пришлось. Нет, не по метеорологическим условиям: не было ни песчаной бури, ни бурана. Просто дотошный служащий послал-таки запрос о путешественнике в Петропавловск. Ответом он был чрезвычайно огорчен.
– Поезжайте дальше. Пишут, что вы в самом деле спортсмен.
'Что ж, закалка нервов тоже входит в программу', — говорил себе Глеб, колеся по станицам Даурии. А у Хилока — снова материал для раздумий. Дорога здесь вплотную прижималась к железнодорожному полотну. Глеб еще издали заметил движущуюся по шпалам фигуру высокого человека. Столкнулись. Путник, как путник, с торбой на спине,
– Вам открыточку не надо? — таковы были первые слова пешехода.
– Открытку?..
– Да, да, мое фото. Я Коляков.
– Коляков!.. — Глеб слышал кое-что во Владивостоке о человеке, предпринявшем несколько лет назад пеший поход из Приморья в Москву.
– Ну, как же ваше путешествие?
– Как видите. Кормлюсь распространением собственных фотографий. Когда шел в Москву, жалобы у населения собирал. Был у Калинина, полную котомку заявлений передал… Теперь обратно иду.
– И долго так думаете?
– Михаил Иванович еще в Москве посоветовал закругляться. Но нравится. Вам легко на такой машине — этак всякий сумеет. А вы бы, как я, на своих-двоих…
– До свидания, — оборвал никчемную беседу Глеб. Ему стало горько: 'Уж не думают ли и обо мне так же, как об этом горе-ходоке?'.
В самом деле, разного рода 'странников' по дорогам попадалось немало, и народ этот был никак не уважаемый. Первая пятилетка! — каждому определено твердое место, каждая пара рук нужна.
'Постой, да имею ли я право в такое время совершать переход?' — думалось иногда Глебу. Понятия — пропаганда физкультуры, туризма, — в подобные минуты ему казались легковесными. Но думалось и другое. Советский спорт — это что, не пятилетка? Чем сегодняшний велосипедист хуже какого-то зарубежного 'летучего голландца' — рекордсмена? Разве сегодня выносливость и выдержка выпали из повестки дня? Нет! А если и в спорте встречаются Поляковы, то они есть в любом деле. Он не тунеядец, не любитель легкой жизни, он красный командир, пропагандист физической культуры.
Кстати, чтобы закончить с Коляковым. В 1933–1934 годах в Усть-Камчатске снимался фильм 'Девушка с Камчатки'. В массовых съемках участвовали почти все жители этого рыбацкого селения. И вот однажды режиссер не мог собрать добровольцев на вечернюю съемку. В чем дело?
На стене клуба висела отпечатанная типографским способом афиша:
'Кругосветный пеший путешественник,
лекция!'
Лекция состоялась на самом деле. Путешественник, высокий сухощавый мужчина, говорил очень корявым языком, но, судя по рассказу, он действительно много видел. Сюда, в Усть-Камчатск, прибыл, обогнув Охотское побережье. По его подсчетам, он прошел что-то 30.000 километров и намерен двигаться дальше.
Назавтра путешественника в селе уже не было. Глебу о нем рассказали через несколько лет, но фамилии не помнили. Вероятно, это и был Коляков.
***
В конце января показались гольцы Хамар-Дабана, восточной каменной ограды Байкала. Славное море, священный Байкал!..
Дорога от Улан-Удэ пошла через горы, вдоль реки Селенги. Травин решил не огибать озеро. От села Кабанска, вблизи которого железнодорожная магистраль сворачивает на юг, он двинул прямиком через Байкал.
Ледяной покров испещрен торосами — красноречивое свидетельство битвы Байкала с оковами зимы. Глеб прислонил к одной из ледяных надолб велосипед и сфотографировал эту картину. Как же, первые торосы…
Снега мало, оттого дорога лишь угадывается. Проехав километров двадцать, Глеб заметил впереди движущиеся точки и вскоре нагнал небольшой обоз.
– Здравствуйте, товарищи!
Возчики, одетые в тулупы и огромные дорожные валенки, ошалело уставились на велосипедиста, на его трусы, легкую куртку и обнаженную голову.
– Здравствуй, коли не шутишь, — ответил один за всех, теребя заиндевевшую бороду. — Откуда такой смелый?
– С Камчатки.
– ???
Ничто не могло заставить поверить рыбаков, что он добровольно отважился на этакое путешествие.
– Физкультура!.. Ведь так и здоровья лишиться можно, — сетовал старший. — приисков, поди, бежишь, пропился вдрызг?
И только паспорт-регистратор убедил случайных попутчиков, что рассказ — истина.
– Ну ладно, товарищи, прощайте, думаю сегодня выйти к железной дороге.
– К Листвянке? Да и мы туда. Вот рыбу везем. И зачем тебе в Ледовитый океан, не пойму, оставайся с нами рыбу ловить. Чем наше море хуже?
