мешки с мусором.
— Входная дверь в это время оставалась открытой?
— Нет-нет! Они, наверное, вошли с кем-то из соседей. Может быть, им открыла ваша подруга. Как я и говорил, по внешности этих людей нельзя было предположить, что они способны на такое. — Консьерж со смесью удивления и вины обвел взглядом квартиру.
— Хотите, я помогу вам привести все в порядок?
Он успел уже войти в квартиру и перевернуть один из стульев.
— Оставьте, большое спасибо! Лучше уж ничего здесь не трогать до прихода полиции.
— Хотите, я позвоню?
Этот вопрос прозвучал даже как-то угодливо.
— Спасибо, я предпочитаю сделать это сам.
Консьерж лишь пожал плечами.
— Если я понадоблюсь, то только позовите…
Пьер любезно проводил его до двери, потом инстинктивно заперся на два оборота. Прежде чем приводить в порядок квартиру, ему следовало проделать то же самое с головой, а для этого было необходимо одиночество.
Годунов вышел из своего кабинета, на ходу застегивая плащ и привлекая к себе взгляды сослуживцев, занятых повседневными делами в этом относительно спокойном комиссариате. Инспектор Дюкен присоединился к шефу в коридоре. Он дожевывал кусок пиццы, завернутый в промасленную бумагу и прихлебывал лимонад из жестяной банки. Дюкен сделал последний глоток и запустил банку в урну с расстояния в полтора метра. Потом он вытер руки бумажной салфеткой, которую оставил в одной из цветочных кадок, стоявших при входе в комиссариат.
Инспектор не знал, куда они направляются, поскольку Годунов по внутреннему телефону сообщил ему только следующее: «Отрывайте задницу от стула, Дюкен. Есть работенка».
— Комиссар, нам куда? — спросил инспектор уже в машине, включая зажигание.
Видавший виды «Пежо-206», для близких знакомых — «сверчок», тут же отозвался на это мощным рыком.
— Улица Сен-Жиль, дом семь, — сказал Годунов.
— Что там стряслось?
Дюкен дожидался просвета на дороге, чтобы включиться в движение.
— Два мертвяка.
На перекрестке улиц Сент-Антуан и Тюренн, рядом с Пляс-де-Вож, полицейские угодили в пробку больше чем на четверть часа, хотя они и выставили мигалку на крышу автомобиля. Зато на улице Сен-Жиль было спокойно. Необычно смотрелись только трое жандармов, торчавших у подъезда дома номер семь.
Годунов, не останавливаясь, показал свой жетон. Жандармы козырнули в ответ.
— Где это?
— Второй этаж, направо, месье.
На лестнице комиссар расспрашивал полицейского, который отправился вместе с ним:
— Кто наверху?
— Двое наших, месье.
— Как узнали?
— Соседка позвонила. По ее словам, она заметила, что дверь в квартиру открыта, и несколько раз позвонила. Никто не отозвался, она решила войти и увидела…
На лестнице перед дверью стояли несколько человек. Они негромко переговаривались, но с появлением комиссара замолчали.
— Добрый вечер, — буркнул Годунов.
Комиссар назвал свою должность. Ему хватило одного взгляда, чтобы определить, что здесь собрались представители среднего класса, вполне зажиточная публика. Именно такие люди и проживали в этом квартале.
— Кто из вас звонил в полицию?
— Я, — раздался спокойный голос.
Это оказалась привлекательная дама лет около сорока. На ней был пиджачный костюм простого, но элегантного покроя, светлые волосы собраны на затылке. Она курила.
— Не могли бы вы задержаться и ответить на несколько вопросов?
Годунов улыбнулся своей обычной невидимой улыбкой, желая расположить к себе важную свидетельницу.
— Конечно.
— Большое спасибо. — Комиссар обернулся к жандарму: — Где трупы?
— В спальне, месье.
— Проводите мадам в гостиную. Я скоро подойду.
Годунов галантно пропустил даму вперед и зашагал по коридору.
Сцена в спальне была для него совсем не новой. Полицейский уже не мог сосчитать, сколько раз за четверть века службы он видел такое. Мужчина в возрасте и юная особа. Оба полуодетые, застигнуты на постели. Любовная драма?
Мужчина лежал на животе. Горло его было в крови, волосы на затылке спутались. Девушка сверкала обнаженным бюстом, раскинувшись почти непристойно. Глаза ее были выпучены, на шее виднелись темные следы. У комиссара создавалось впечатление, что его ударили по голове, а ее задушили.
Годунов приблизился к постели, чтобы рассмотреть лицо мужчины, вмятое в подушку, когда услышал голос Дюкена:
— Комиссар, взгляните на трюмо!
— Что там?
Годунов бросился к инспектору, на время позабыв о трупах. В щель между зеркалом и рамой был засунут клочок пергамента с изображением красной змейки.
Комиссар осмотрел листок, не прикасаясь к нему. Визитная карточка, оставленная убийцами, вывела его из себя. Он тяжело вздохнул, словно пытаясь выпустить пар после неприятного открытия.
Годунов вернулся к постели, и тут его ожидал новый сюрприз.
— Твою мать! Этот мужик!.. Это же Вожирар!
Дюкен, осматривавший спальню, переспросил:
— Что вы сказали, комиссар?
— Это Вожирар!
— Тот библиотекарь, с которым мы общались по поводу убийства его коллеги?
— Вот именно! Именно он снабдил нас копиями документов.
— Вы уверены?
Годунов, не заботясь о соблюдении правил, слегка приподнял голову покойника, чтобы лучше разглядеть его лицо. Без всякого сомнения, это был Антуан Вожирар.
Затем комиссар посмотрел на девушку. Простыня прикрывала ее тело от талии и ниже. Волосы рыжие, возраст — около тридцати, очень бледная, кожа, усыпанная веснушками, грудь большого размера. Может быть, убитая являлась уроженкой Восточной Европы.
— Да что вообще здесь происходит? — пробормотал Годунов, почесывая колючую щеку.
Он не успел побриться с утра.
— Такими темпами эти ребята оставят город без библиотекарей, — сквозь зубы процедил инспектор.
Красноречивый взгляд комиссара заставил Дюкена пожалеть о своем замечании, оказавшемся на редкость несвоевременным.
Годунов спросил жандарма, который присутствовал при осмотре места преступления, были ли вызваны судья и медицинский эксперт.
— Да, месье.
Полицейский сверился с часами и пробормотал извиняющимся тоном:
